Не исключено, причина особого доверия была еще и в том, что Бестужев чуточку вольно перевел на немецкий чин господина Фихте как «юстициенрат»[2] – а к подобным титулам в обоих германских государствах относились с особенным почтением. Обосновавшись в номере, он не стал там долго засиживаться: спросил себе кофе, выпил и покинул отель.
Следовало ради пущей надежности изменить внешность насколько возможно. Перекрашивать волосы или наклеивать бороду, разумеется, не стоило – это чересчур отдавало бы авантюрным романом, дешевым выпуском в три копейки. Были другие способы, не столь экстравагантные, но надежные…
Не теряя времени, Бестужев отправился в ближайший «Дом готового платья», чей адрес предусмотрительно разузнал у гостиничного швейцара. После тщательных примерок выбрал там черный касторовый сюртук с басонными пуговицами – деревянными, обтянутыми плетенным узорами шелком. Добавил к нему визиточные брюки в серо-черную полоску. Все это время он старательно разыгрывал недалекого и педантичного до занудства провинциального чиновника из отдаленных мест – чуть ли не на зуб пробовал ткань, беспрестанно повторял, что он должен представляться «господину советнику» в связи с повышением, а посему должен выглядеть респектабельно, но непременно консервативно, поскольку его превосходительство – человек старой закалки и не терпит в подчиненных никакого либерализма наподобие прозаических пиджаков, галстуков-пластронов, цветных бантиков и тому подобного легкомыслия. Частенько повторял: «У нас в Лёвенбурге…», въедливо требовал «особо консервативный» галстук, с негодованием отказался от штучного жилета, остановился на черном, однобортном, без лацканов.
Вышколенных приказчиков он, конечно же, допек этим занудством невероятно, хотя они, как полагается, своих чувств не выдавали, продолжая с невероятной предупредительностью порхать вокруг клиента. Правда, один, самый молодой, с непроницаемым лицом предложил господину Фихте коричневые штиблеты – судя по быстрым смешливым взглядам, которыми обменялись остальные двое, отнюдь не по невежеству. Смерив его ледяным взглядом, Бестужев отрезал:
– Молодой человек, даже у нас в Лёвенбурге прекрасно известно, что с сюртуком носят только черную обувь…
Молодой человек принялся извиняться, в глубине души, конечно, недовольный, что не удалось выставить неприятного покупателя на посмешище, заставив его появиться на улице в коричневой обуви при сюртуке – это в Вене-то, бывшей наряду с Лондоном законодательницей европейской мужской моды… Бестужев принялся перебирать галстуки, заставив показать не менее двух дюжин.