— Почему же тогда немцы так настойчиво обнюхивают эти края?
— Да пусть обнюхивают! Во-первых, у них, в отличие от нас, денег куры не клюют. Во-вторых, германцы продвигают в Океанию свои торговые интересы. А у нас какие тут интересы? Будем папуасам ивановский кумач продавать? И, наконец, в-третьих — немцам некуда деваться. У них вся Германия уже вскопана-перепахана. Растущие силы надобно куда-то направлять, хоть бы и в Микронезию. А нам она по кой хрен? Огромные территории Восточной Сибири и Дальнего Востока почти ещё не тронуты цивилизацией. Дел непочатый край. Сначала нужно свой огород в порядок привести, а потом уже на пустоши ничейные зариться…
— Вот в этом пункте я с вами совершенно согласен, ваше превосходительство. Война с Германией нам ещё предстоит. Она, если хотите, неизбежна. Так пусть хоть не за этих людоедов станем мы проливать свою кровь!
Адмирал снова крякнул, на этот раз одобрительно, и уткнулся в свои бумаги. Он снова перечитал секретную инструкцию, подписанную управляющим Морским министерством вице-адмиралом Шестаковым. Там было прямо указано, что целью экспедиции является «приобретение пункта, на который мы могли бы заявить права на владение и поднять свой флаг». Шестаков предписывал осмотреть обе гавани «берега Маклая», названные в честь великих князей Константина и Алексея. Далее «Скобелеву» надлежало обследовать также острова Пэлау и Адмиралтейские острова — в поисках того же заветного пункта.
— Лейтенант Борщ! — крикнул контр-адмирал. Подбежал вахтенный офицер.
— Скоро стемнеет. Подать сигнал на берег: «Всем вернуться на борт». Снимаемся с якоря и переходим двадцать миль севернее.
Через полчаса моряки и расстроенный Миклухо-Маклай поднялись на корвет. Быка поймать так и не удалось. Он скрылся в гуще тропического леса, а следом за ним и корова. Недоенные козы бегали по берегу и жалобно блеяли в быстро наступавшей темноте.
Маклай почти силой, с помощью экипажа, затащил на борт трёх папуасов, которых назвал своими друзьями. Эти люди, сказал он, понадобятся завтра как переводчики для общения с аборигенами архипелага Довольных Людей. «Друзья» затравленно косились по сторонам и явно мечтали сбежать с корвета. Путешественник называл их Каин, Гассан и Марамай. Как только выбрали якорь, Гассан воспользовался суматохой и прыгнул за борт. Двоих оставшихся заперли в каюте и выставили караул, но это не помогло: утром «друзья» тоже сбежили…
Весь следующий день русские моряки изучали бухту великого князя Алексея. Она понравилась Копытову гораздо более первой, Константиновской гавани: большая, закрытая от ветра и не такая глубокая. Маклай, рассерженный на сбежавших папуасов, велел схватить одного аборигена с острова Сегу и доставить его на корвет.