На ней было традиционное черное платье вдовы. Босх вспомнил, как привлекательна была Сильвия, когда он увидел ее одетой в черное на похоронах мужа. Дебора Черч выглядела отталкивающе. Казалось, она наслаждается ролью, отведенной ей в этом зале: вдова невинно убитого, подлинная жертва. Чэндлер отлично натаскала ее.
Шоу было великолепным. Возможно, даже — слишком, чтобы быть правдоподобным, и Чэндлер это знала. Не желая, чтобы разные неприятные вещи всплывали во время перекрестного допроса, она наконец стала задавать Деборе Черч «скользкие» вопросы. Почему, например, Норман Черч под чужой фамилией снимал квартиру над гаражом — ту самую, куда вломился Босх, — если их семейная жизнь была настолько идиллической.
— И у нас были свои сложности. — Вдова сделала паузу, чтобы промокнуть глаза очередной салфеткой. — У Нормана очень часто бывали стрессы. В проектном бюро авиазавода на нем лежала огромная ответственность. Ему была нужна разрядка, вот он и снял эту квартиру. Она сказал, что временами ему необходимо побыть одному. Чтобы подумать. Для меня — новость, что он привел туда женщину. Думаю, с ним это случилось впервые. Он был очень наивным человеком, и она, видимо, заметила это. Она украла у него деньги, а потом подставила его, позвонив в полицию и выложив эту дикую историю про Кукольника. Ведь вы же знаете, за его поимку была объявлена награда.
На странице лежавшего перед ним блокнота Босх написал записку и передал Белку, который, прочитав ее, стал царапать что-то в своем.
— Что вы скажете о косметике, найденной в квартире, миссис Черч? Можете ли вы как-то объяснить это?
— Могу только сказать, что если бы мой муж был таким чудовищем, каким его изображают, я бы знала об этом. Если там нашли косметику, значит, ее туда кто-нибудь подбросил. Возможно, уже после того, как он был убит.
Босху показалось, что после этого обвинения глаза всех присутствующих в зале возмущенно впились в него. Еще бы, вдова заявила, что, убив ее мужа, Босх сфабриковал против него улики.
Вслед за этим Чэндлер перенесла свои вопросы на более безопасную почву — вроде отношений, существовавших между Черчем и его дочерями, и закончила душераздирающим вопросом:
— Он любил дочерей?
— Очень, — ответила миссис Черч и, постаравшись, исторгла из себя новую порцию слез. На сей раз она не стала их вытирать — пусть присяжные смотрят, как обильно текут они по ее щекам, исчезая в складках двойного подбородка.
Дав Чэндлер несколько секунд, чтобы вернуться на место, Белк поднялся и подошел к стойке.
— Ваша честь, я вновь буду лаконичен. Миссис Черч, я хотел бы прояснить для присяжных одну вещь. В своих показаниях вы заявили, что знали о снятой вашим мужем квартире, но вам ничего не было известно о женщинах, которых он туда, возможно, приводил, а возможно, и нет. Я правильно вас понял?