Рок знал, как блюсти интересы корабельного братства, но в то же время он в совершенстве постиг, что идет на пользу ему самому. Поэтому последний довод Коллинза показался ему вполне убедительным. Прикинув, чем он рискует в намечавшейся акции (практически ничем!) и что сулит его кошельку захват испанского приза, капитан крепко пожал протянутую ему руку.
Тут же был составлен договор, который обе стороны скрепили своими подписями. Необходимо было также сделать копию договора и заверить оба документа подписями нотариуса и свидетелей сделки, но ростовщик дал понять капитану, что уладит эти смешные формальности в ближайшее время. Спрятав бумаги в сундук, он запер его на ключ, после чего вернулся к столу, чтобы убрать с него карту.
— Послушай, — остановил Коллинза капитан Рок, — по-моему, ты рассказал не все, что хотел. Ты упомянул о том, что на испанце будут подняты два флага — желтый и красный. Верно?
— Верно, — кивнул Коллинз.
— Но ведь и я должен буду подать испанцу какой-то условный сигнал. Иначе как он догадается, что я — твой агент?
— А ему не надо догадываться, кто ты, — тут же последовал сухой ответ. — Более того, крайне желательно, чтобы дело было обставлено таким образом, будто ты — лицо случайное, не имеющее ко мне никакого отношения.
Пират пристально посмотрел на ростовщика и одарил его понимающей ухмылкой.
— Хочешь остаться в глазах донов невинным агнцем?
— Моя репутация надежного торгового партнера, — Коллинз поднял вверх жирный указательный палец, — ни у кого не должна вызывать даже тени сомнения. А чтобы ты сам не сомневался в моем дружеском к тебе расположении, дарю тебе вот это…
Красная Рожа вынул из кармана серебряную цепь с медальоном и бросил ее Року Бразильцу.
Далеко за полночь, уже лежа в постели с Гамбией, хозяин таверны долго размышлял над тем, правильно ли он поступил, рискнув нарушить данное Бенавидесу слово и доверившись флибустьеру; при этом, естественно, его беспокоил не моральный аспект содеянного, а вопрос надежности капитана Рока. Но разрешить или подтвердить закравшиеся в его душу сомнения могли отныне лишь время и сам капитан Рок.
В тот самый момент, когда солнце, вынырнув из моря, начало карабкаться по невидимой лестнице вверх и чистый свет нового дня расправился с остатками ночной темноты, легкий шестипушечный парусник «Морская чайка» покинул гавань Порт-Ройяла. Дул сильный и ровный пассат с норд-оста, и судно, увлекаемое попутным ветром и течениями, резво бежало на зюйд-зюйд-вест — туда, где в зыбком лазурном мареве маячили рыбацкие барки и каноэ.