— Да, ведь, кажется, я выигрывал, — надменно согласился Цурума.
— Каргёцу — игра переменчивая.
Однако продолжить свой поединок на разлинованной доске они так и не успели. Особый пакет из царской канцелярии Ляоляна, прибывший по южной дороге со специальным посланником, потребовал личного и незамедлительного внимания генерала Манчи.
Спустившись на первый этаж в приемную, куда препроводили вестника, командующий с интересом гадал, какое же происшествие могло послужить причиной отправки столичного курьера в такую даль. Небольшая комната, лишенная окон и находившая под неусыпным надзором воинов из генеральской охраны, была предназначена для того, чтобы скрывать неожиданных гостей от посторонних глаз, и в то же время предоставить им возможность для отдыха и восстановления сил. Чем собственно, ляоляньский гонец и занимался.
Переступив порог, Юнь от увиденного в первое мгновение замер в изрядном удивлении и позорной нерешительности. Курьер оказался человеком громадного роста, чудовищного веса и с весьма впечатляющим размахом плеч. Сидя на двухместном диванчике, как в каком–нибудь простом кресле, великан с довольным видом вгрызался в жареную гусиную ногу, и, судя по звукам, толстая кость поддавалась его могучим челюстям также легко, как и запеченная плоть. Верхней одеждой гиганту служил пестрый кафтан красно–оранжевых цветов, который будучи снятым, вполне сгодился бы на одеяло для двух–трех нормальных людей, а в любой из его сапог с загнутыми кверху носками генерал с легкостью бы засунул обе своих ноги. Лоснящаяся иссиня–черная коса курьера, небрежно перекинутая через плечо, была, наверное, тяжелее цепей, которые носил тайпэн Цурума. Сразу разглядеть лицо этого человека Юнь не смог потому, что тот сидел к нему боком, и к тому же в самом темном углу. Впрочем, со словами приветствия к генералу обратился не этот человекообразный монстр, а тот, кого Манчи поначалу и вовсе не заметил на таком выразительном «фоне».
Спутник гиганта, по–видимому, и являвшийся настоящим курьером, был одет в неброское дорожное одеяние темно–серых и черных тонов, подчеркнуто простое и невзрачное. Его кисти рук были затянуты в черную кожу перчаток с металлическими нашивками, а в ножнах на узком поясе покоился обоюдоострый меч, чуть легче и тоньше привычного армейского клинка. Внешность мужчины оставалась загадкой, низкий тэнгай из вороненой стали, какие часто носили имперские артиллеристы и инженеры, не только полностью скрывал лицо, но и немного искажал голос посланника.
— Как и было велено, из рук в руки, — сказал гонец, протягивая генералу бамбуковый тубус, запечатанный сургучом.