Впрочем, дело не в Джульетте. Последние несколько ночей, оставшись одна в своей спальне, Фэй воображала Дрейка Ратледжа, лежащего в ее постели и ласкающего самые сокровенные уголки ее истосковавшегося по мужской ласке тела.
Тихим голосом она продолжила чтение монолога.
«Приди же, ночь! Приди, приди, Ромео, Мой день, мой снег, светящийся во тьме, Как иней на вороньем оперенье! Приди, святая, любящая ночь! Приди и приведи ко мне Ромео! Дай мне его. Когда же он умрет, Изрежь его на маленькие звезды, И все так влюбятся в ночную твердь, Что бросят без вниманья день и солнце».
Не следовало читать этот монолог, перевоплощаться в Джульетту, жить ее чувствами. Непростительная ошибка!
«Я дом любви купила, но в права Не введена, и я сама другому Запродана, но в руки не сдана. И день тосклив, как накануне празднеств, Когда обновка сшита, а надеть Не велено еще…»
Воцарившаяся на мгновение тишина взорвалась аплодисментами, вернувшими Фэй к реальности.
— Клянусь, — в голосе Уилла явственно прозвучали почтительные нотки, — ничего подобного я раньше не слышал. Готов сидеть здесь и слушать вас, миссис Батлер, весь день.
— И я тоже, — сказал свое слово Джонни.
Уилл нахлобучил на голову шляпу и откашлялся.
— Если я вас правильно понял… Ваш милый дружок…
Фэй рассмеялась.
— Это всего лишь игра, Уилл, а строки эти написаны несколько столетий назад.
Итак, они ей поверили. Все-таки она неплохая актриса, ведь ей удалось войти в роль и несколько минут жить эмоциями Джульетты, а когда она читала монолог, перед ее внутренним взором стоял вовсе не Дрейк Ратледж, а Ромео.
— Пора идти, Джонни, — Уилл хлопнул парня по спине. — Работа-то стоит… Спасибо, миссис Батлер, — он дотронулся до края шляпы. — Нам очень понравилось.
— Спасибо. Будет время, заходите.
Фэй вежливо кивнула и занялась починкой одежды. Ей все-таки следует выучить несколько комедийных ролей, иначе она может пасть жертвой своего драматического таланта, если будет так близко принимать к сердцу переживания героев и путать их эмоции со своими собственными. Какая же она глупая!
Будто в насмешку, во двор вошел Дрейк, держа за руку ее сына. Фэй охватила паника. Уж не натворил ли чего-нибудь Алекс? Фэй видела, как мальчик объясняет что-то Дрейку Ратледжу, но слов не расслышала. Лицо Алекса светилось восторгом, когда он поднимал глаза на спутника. Не замечая Фэй, они пересекли двор и вошли в конюшню.
Фэй разобрало любопытство. Она отложила работу в сторону, поднялась со скамейки и поспешила за ними.
Внутри конюшни, несмотря на то, что ворота были открыты настежь, стояла духота. Как только она вошла, в нос ударили уже знакомые запахи навоза, конского пота и прелой кожи. Фэй остановилась, подождала, пока глаза привыкнут к сумраку, и услышала голос Алекса.