«Она безнравственна! — сказала Дженифер. — Безнравственна!»
«Она ненормальна, — сказала в ответ Хоуп. — Это пройдет, когда родится ребенок. Разве можно иметь такой вид — ведь она вот-вот лопнет — и оставаться вполне нормальной. Будем надеяться, это временно.
И Хоуп махнула рукой с идеальными пунцовыми ногтями куда-то в сторону Хилари, не пожелавшей носить широкую блузу, которая прикрыла бы ее диковинную фигуру — казалось, на ней нет ни жиринки, и младенец лежит у нее в животе, свернувшись калачиком, под самой туго натянутой кожей.
Когда ребенок родился, легко выскочив на свет, оказалось, что это действительно мальчик, и Хилари горячо полюбила его, а крошка Люси заботилась о нем и удовлетворяла все младенческие потребности маленького мужчины. И подруги Хилари действительно смотрели на него с презрением, а ее любовницы ворчали, что она уделяет ему слишком много внимания по ночам, поэтому Хилари вообще разошлась с ними, после чего ей пришлось примириться со снисходительным прощением Дженифер и «что мы говорили» всей Уинкастер-роу.
Время от времени отец нового младенца появляется потихоньку у нее и даже качает его на колене. И водит Люси гулять.
— Я вам не мокрая курица, — говорит он. — Я — не из тех «котов», что ходят на задних лапках перед феминистками и получают удовольствие, когда их разносят в пух и прах, и присматривают за ребятишками во время женских конференций за улыбку и пинок. Просто мне жаль бедного мальца.
Хилари не могла усидеть на месте от злости. Смуглая шатенка с карими глазами, яркая, красивая, она старается жить согласно своим принципам. Даже Дженифер это признает.
«Мир так устроен, — сказала Дженифер, удивив всех нас, — что поступать, как надо, почти невозможно. Хилари по крайней мере старается…»
Дженифер отдает Хилари платьица и носочки для Люси, но Хилари относит их на благотворительную распродажу, а Люси продолжает носить брючки из саржи. Люси мечтает о платьях и куклах, но, возможно, лишь потому, что их ей не позволено иметь.
У меня тоже был ребенок; ни мальчик, ни девочка. Он родился без половых органов и умер через пять минут после рождения. И очень хорошо. Удивительно, чего только не рожают женщины: мутантов неизвестной расы, нежизнеспособных. Попробуй, сохрани при этом чувство собственного достоинства. Жизненной цели. Я попросила врача не говорить Лоренсу, в чем дело с новорожденным. (Можно ли вообще называть это, этого моего ребенка, новорожденным?) Как я могла сказать Лоренсу: вот какое изделие мы, ты и я, смастерили вдвоем. Брак! Мы свели друг друга на нет. Я одна несу бремя того, что знаю. Родился мертвым, сказала я, и Лоренс не задал мне больше никаких вопросов, ни «почему», ни «по какой причине?», а ведь он журналист, ведущий расследования. Разумеется, он отсутствовал во время родов.