Однако Хомер был не похож на всех прочих. Он заговорил с ней в легкой доверительной манере, как со старым другом, и она ответила ему тем же. Он хотел знать, что она чувствует, что думает, где была, куда направляется. Он почти влюбился в нее с первого взгляда, боялся ей не понравиться и в то же время весьма галантно предъявлял на нее права; он был искренне ею заинтересован, и она поверила ему. Это было ничуть не похоже на ее любовь к Дэнди — всепоглощающее, не зависящее от нее чувство, наваждение. То, что она испытывала теперь, было по сравнению с ним таким обычным, цивилизованным и в данных обстоятельствах проливало на душу целительный бальзам.
Она не сказала Хомеру ни где она была, ни как сбежала оттуда, ни того, до какой степени ее терзает страх.
Большинство женщин, убегающих от любовника или из-под супружеского крова, обычно сильно напуганы. Они страшатся даже самых мирных возлюбленных и мужей, словно, отвергнув их, превращают тех в чудовищ. Беглянки боятся наказания, избиения: перерезанное горло — в худшем случае, переломанные кости и выбитые зубы — в лучшем. Побег от Дэнди вызвал в сердце Изабел смертельный ужас; прибавьте еще сюда Пита и Джо, и станет понятно, что ее захлестывал страх, а береженого Бог бережет.
Изабел сказала Хомеру, что собирала материал для статьи в Алабаме; местный автобус, в котором она ехала, загорелся. Она была на волосок от смерти, потеряла в огне весь свой багаж, была свидетельницей кошмарных сцен, сумела кое-что купить в гостинице и теперь, еле живая, возвращается домой — вернее, не домой, дома у нее нет — обратно к сравнительному здравомыслию, заурядности и добросердечию Англии.
Куда, по правде говоря, скрывался бегством и сам Хомер, по различным, но сугубо личным мотивам, связанным с благосклонностью английского общества к людям, следующим литературным и лингвистическим традициям.
Хомер предложил Изабел занять комнату в квартире, которую он снимал в Хэмпстеде, до тех пор, пока она встанет на ноги. Близкое соседство, симпатия, здравый смысл и взаимное доверие привели к тому, что некоторое время спустя они разделили между собой эту комнату. «Некоторое время спустя? — заметила я. — Сколько же вы повременили?» — «Целый день, — ответила Изабел. — Я должна была быть теперь куда осторожней, ведь мне было что терять. Почти сразу по приезде я пошла в клинику, и мне надели противозачаточный колпачок».
Сперва мне показалось странным, что Изабел об этом упомянула. «Я видела, что все это растянется на долгий срок, объяснила она не очень вразумительно. — Что Хомер не только любовник, но и друг. Он будет со мной всю жизнь, а я буду с ним, независимо от того, до какой степени близости мы дойдем. Ты не представляешь, как это успокаивало, каким было утешением».