Многие годы бабушка с дедушкой проводили воскресные вечера с Лифшицами, по очереди то у одних, то у других. Помимо дружбы было еще кулинарное соревнование между бабушкой и Женей. Формально силы были неравны: Лифшицы были профессионалы в вопросах «высокой» кухни, вместе писали на эту тему книги. Ими были написаны, в частности, несколько глав знаменитой толстенной «Кулинарии», главного пособия всех советских ресторанных поваров и кондитеров. Кроме того, Михаил Осипович участвовал в создании необычайно популярной «Книги о вкусной и здоровой пище», которая издавалась миллионными тиражами. У Лифшицев в доме целые полки были заставлены иностранными кулинарными книгами, главным образом французскими. И тем не менее бабушка готовила, на мой взгляд, вкуснее.
Но основным содержанием вечера был нескончаемый спор между дедушкой и Михаилом Осиповичем на политические темы. Лифшиц, несмотря на все, через что он прошел и чему был свидетелем, оставался верным ленинцем. Даже мне, маленькому мальчику, казалось, что «Михал-Ович», как называли Лифшица за глаза, проигрывал эти споры вчистую. Владимир Львович был весьма прозападным, продемократическим человеком. Сама его способность вести эти споры и в то же время поддерживать дружбу с Мишей свидетельствовали о его открытости и уважении к чужому мнению. Теми же качествами обладал и Лифшиц.
Владимир Львович почти каждый вечер слушал западные радиостанции, выше всего ценил американскую политическую систему и очень не любил советскую власть. После убийства Кеннеди советские газеты и журналы охотно муссировали всевозможные альтернативные версии преступления, перепечатывали более или менее параноидные сочинения о заговорах, пропавших уликах, убитых свидетелях и т. д. Дедушка настаивал: «Америка – открытое демократическое государство. Была создана комиссия Уоррена, которая пришла к определенным выводам: Кеннеди убил Освальд, он действовал в одиночку. Заключение имеет юридическую силу судебного решения. О чем еще говорить?»
В августе 1968 года, когда советские войска вошли в Чехословакию, я был вместе с бабушкой и дедушкой в Паланге. Пляж по вечерам представлял собой любопытное зрелище: тут и там стояли группы людей, в большинстве своем москвичей и ленинградцев, сгрудившихся вокруг коротковолновых радиоприемников «Спидола» и слушавших западные радиостанции. В полной растерянности я спросил деда Володю, что он считает по поводу ввода советских войск, еще не решаясь назвать это событие оккупацией. Дедушка напомнил мне о праве народа Чехословакии самому решать свою судьбу. Для меня все встало на свои места.