— Никуда не уходите, — сказал я. — Пойду посмотрю, что там происходит.
Я пошел в обход — вдоль дальней границы газона, осторожно пересек посыпанную гравием дорожку, стараясь производить как можно меньше шума, и тихо, на носочках, поднялся по ступенькам. Занавеси в гостиной были раздвинуты, и я сразу же увидел, что комната пуста. В дальнем конце веранды, где мы обедали июньским вечером три месяца тому назад, тускло светился желтый квадратик света. Должно быть, это была буфетная, и я осторожно направился в ту сторону. Здесь тоже висели занавеси, только они были плотно задернуты, но мне удалось обнаружить узкую щель прямо над подоконником.
Том и Дейзи сидели за обеденным столом, напротив друг друга, между ними стояла тарелка с холодным жареным цыпленком и две бутылки эля. Том говорил без умолку, что‑то увлеченно доказывая и объясняя ей. В какой‑то момент он по — отечески заботливо положил руку на ее ладонь. Дейзи сидела, потупившись, но время от времени поднимала голову и утвердительно кивала.
Они не выглядели особенно счастливыми, но и особенно печальными — тоже. Хотя ни один из них не притронулся ни к цыпленку, ни к элю, в комнате царила привычная интимная атмосфера, — и любой, глядя на них, сказал бы, что эти двое о чем‑то договариваются или уже договорились.
Я осторожно спустился по ступенькам и сразу же услышал тарахтение мотора, должно быть, водитель такси с опаской продвигался по темной дороге к дому. Гэтсби ждал меня там, где я его и оставил.
— Ну что? — с тревогой спросил он. — У них все спокойно?
— Да, вроде бы, — ответил я и добавил, чуть помедлив: — Вам бы лучше поехать со мной и выспаться как следует…
Он покачал головой.
— Я все‑таки дождусь, пока у Дейзи не погаснет свет. Спокойной ночи, старина.
Он сунул руки в карманы пиджака, резко отвернулся, словно я ему чем‑то помешал, и занял свой наблюдательный пост у дома. Я повернулся и ушел, а осиянный призрачным лунным светом ангел — хранитель остался оберегать то, на что никто и не посягал.
На море лег туман, и сигнальный рожок завывал до рассвета. Я отвратительно спал в ту ночь, метался, как в бреду, на мокрой от пота постели, пребывая на той зыбкой грани между явью и сном, когда кошмарные ночные видения сменяются чудовищной безысходностью реального мира. Машина подъехала к дому Гэтсби уже под утро, когда начинало светать. Я сбросил с себя мокрые простыни и стал одеваться. Видимо, в тревожном полузабытьи подумал, что должен ему что‑то сказать, предупредить о чем‑то важном как можно скорее, чтобы не опоздать…