Он вернулся из Франции, когда Том и Дейзи отправились в свадебный круиз по южным морям. Он потратил жалкие остатки выходного армейского пособия на поездку в Луисвилль — мучительную, но отчего‑то совершенно необходимую для него поездку. Он задержался там на неделю, и в одиночестве ходил по улицам, помнившим о том, как бродили они здесь вдвоем долгими ноябрьскими вечерами и как задорно цокали ее каблучки по брусчатке мостовой. Он пешком обошел все их излюбленные укромные местечки за городом, куда они частенько выбирались на ее белоснежном родстере. Таинственный дом Дейзи на этот раз показался ему еще более загадочным, а сразу осиротевший без нее город стал еще очаровательней в меланхолическом ожидании встречи с ней.
Он уезжал со странным чувством: поищи он получше, то сразу же нашел бы ее где‑нибудь в лабиринте улиц. Он был уверен в том, что Дейзи осталась в Луисвилле! Он едва наскреб никелей[32] на билет в дневном пассажирском вагоне, и у него не осталось ни цента в кармане. Было ужасно душно, он вышел в тамбур и сел на откидное сиденье, глядя на проплывающий мимо вокзал и дворовые фасады совершенно незнакомых ему зданий. Потом потянулись бескрайние весенние поля; вдруг словно из‑под земли вынырнул набитый битком желтый троллейбус и помчался наперегонки с поездом, — он безнадежно отстал уже через полминуты, но Гэтсби подумал, возможно, сидящие в нем люди встречали Дейзи и помнят восхитительную бледность ее лица.
Поезд повернул и ушел на восток, а закатное солнце повисло над горизонтом, словно благословляя исчезающие в дымке кварталы, хранящие тепло ее дыхания. В отчаянии он простер руки, словно хотел обнять этот город, увезти с собой память о том, как хорошо было им на его улицах, среди его садов и фонтанов. Поезд набирал ход, постукивая колесами на стыках, от этого все расплывалось в глазах. Или это были слезы? Кто знает… Поезд уходил на восток, а он вдруг устало подумал, что жизнь проходит, во всяком случае, ее лучшая и самая счастливая часть осталась в прошлом… Навсегда…
Было уже девять часов, когда мы позавтракали и вышли на веранду. За ночь погода окончательно переменилась, и в воздухе запахло приближающейся осенью. Садовник, единственный из прежней прислуги, подошел к веранде и остановился у лестницы.
— Я тут собрался выкачать сегодня воду из бассейна, мистер Гэтсби. Листья того и гляди посыплются, опять начнется морока с трубами.
— Не надо этого делать сегодня, — ответил Гэтсби. Он повернулся ко мне. — Представляете, старина, за все лето я так и не окунулся ни разу.