— Так то когда было…
Вильсон перестал мерно раскачиваться, коротко отвечая на вопросы. На мгновение он успокоился, а потом в его тусклых глазах появилось прежнее выражение растерянности и озлобленности.
— Посмотри в ящике, — сказал он и кивнул в сторону стола.
— В каком ящике?
— В этом, в этом…
Михаэлис выдвинул верхний ящик письменного стола. Там лежал короткий поводок явно дорогой кожи с фигурными серебряными заклепками. Совершенно новый собачий поводок.
— Это? — спросил он.
Вильсон впился в него глазами и кивнул.
— Я нашел это вчера, днем. Она начала юлить, но я сразу же понял — что‑то здесь не так.
— Думаешь, она кому‑то его купила?
— А что тут думать… лежал на бюро… в папиросной бумаге…
Михаэлис не увидел в этом ничего странного и привел Вильсону дюжину причин, для чего ей мог понадобиться собачий поводок. Видимо, точно такие же или похожие пояснения давала в свое время Миртл, потому что Вильсон опять обхватил голову обеими руками и застонал: «О, Бо — ооже мой… Бо — ооже мой…» Михаэлис не знал, что ему и сказать, поэтому замолчал.
— После этого он ее и убил… — сказал Вильсон и надолго застыл с отвисшей челюстью.
— Кто он?
— Но я до него доберусь…
— Ты болен, Джордж, — сказал его приятель. — Тут еще навалилось всего… Ты сам‑то понимаешь, что говоришь? Тебе бы надо успокоиться да уснуть. Вон уже светает.
— Это он ее убил…
— Это был несчастный случай, Джордж.
Вильсон отрицательно покачал головой, глаза его сузились и превратились в две пронзительно сверкающие щелки, на губах зазмеилась угрожающая улыбка; он даже хмыкнул с превосходством всезнающего человека.
— Я знаю, — рассудительно начал он, — здесь многие считают меня безобидным тюфяком. Я‑то и на самом деле не желал, да и не желаю никому зла, но скажу тебе, приятель, я попусту не болтаю и знаю, что говорю. Он сидел в той машине, а она выскочила что‑то ему сказать, но он даже не притормозил. Вот так‑то…
Все это произошло на глазах Михаэлиса, но он, хоть убей, не мог припомнить ничего такого, о чем рассказал ему Джордж Вильсон, собственно, ему и в голову не приходило искать какой‑то скрытый смысл в действиях Миртл и неизвестного водителя. Он‑то считал, что миссис Вильсон спасалась бегством от собственного мужа и выскочила на дорогу в надежде остановить первую попавшуюся машину.
— А чего это она? — дипломатично спросил он.
— Та еще стерва! — сказал Вильсон, словно отвечая на вопрос, потом снова содрогнулся от своих собственных слов и застонал еще громче, чем раньше: «А — а-ах… а — а-ах… а — а-ах».
Вильсон опять начал раскачиваться, а Михаэлис застыл поодаль, нервно теребя в руках собачий поводок.