Кабинет завуча расположен на третьем этаже, сразу за лестничной площадкой. Продолговатая комната в одно окно вмещает самое необходимое: книжный шкаф, два стола буквой «Т», несколько стульев. На стене — исполненный в ярких красках план благоустройства школы.
Василий Степанович что-то писал. Не отрываясь от работы, он кивнул мне и показал глазами на стул. Я сел и тотчас почувствовал, как устал. И это после каких-нибудь трех уроков и при моем здоровье! Как же работают женщины? Если меня выберут министром, я вдвое сокращу для женщин недельную сетку часов, сохранив полностью зарплату.
— О чем задумался, сердитый человек? — Василий Степанович отложил тетрадь и, сняв очки, весело прищурился. — Прибегает ко мне Клава и чуть не за рукав тянет: «Скорее идите! Григорий Иванович своих в уборную запер и шумит на них, не иначе бить собирается!» Собирались, признавайтесь?
— Вам смешно. Вы не видели, что они натворили. Таким ремня дать — одно благо.
— Что — благо? Драка?
— Макаренко какой педагог был и тот не отрицал…
— Допустим.
— А тут попробуй за ухо потяни — самого в тюрьму потянут.
— Точно.
— Все потому, что нет доверия к учителю.
— Но ведь и учителя как такового нет. Есть учитель плохой и хороший. Плохому разве доверишь такой важный инструмент, как палка? У нее два конца. А хороший сам ее отбросит с омерзением. Зачем она ему? Кстати, вы хорошо знаете Макаренко?
— Читал «Педагогическую поэму». Что-то помню, еще в лекциях предупреждали, чтобы механически не переносили его опыт на обычную школу.
— Так я и думал! — Василий Степанович возбужденно стукнул по стеклу стола. — Очень, очень рад, что не ошибся в вас.
— Не понимаю, какая связь между Макаренко, мной и…
— И моим восторгом? Как же вы не поймете? Если бы вы как следует знали Макаренко и так вот равнодушно отзывались о нем, значит вы пропащий для нашего дела человек. А раз вы не знакомы с Антоном Семеновичем, как живой с живым, как со старшим и мудрым другом, то, выходит, ничего не потеряно и все еще впереди. Я уверен, что он будет вам другом.
— То есть вы считаете, что мне обязательно нужен мудрый друг?
— Он нужен каждому.
— Но мне — особенно? Так? Значит, я делаю что-то не очень мудрое?
— Что ж, вы логичны, — усмехнулся Василий Степанович и откинулся к спинке стула. — Беда, что вы пользуетесь лишь формальной логикой. Взять хотя бы ваше отношение к детям. Учитель должен быть строгим. Я учитель. Следовательно, я должен быть строгим. Так?
— Похоже.