Дни продолжали увеличиваться. К четвертому июля наши сутки достигли семидесяти двух часов.
Темными днями того лета мы с Сетом — два бледных и все еще растущих создания — часто бродили при свете уличных фонарей. Сет снова выглядел здоровым, казалось, что с ним все в порядке. Мы по очереди катались на его скейте по окрестным холмам. Покупали конфеты в лавке, пили газировку на пляжных утесах. Дежурили около умирающих китов.
Но однажды у него пошла носом кровь. На майку упало несколько капель.
— Ничего страшного, иногда бывает, — успокоил он меня, вытирая нос тыльной стороной ладони и доставая из кармана платок. Мы гуляли по берегу темного шумного океана. Сет запрокинул голову и зажал нос. Кровь быстро намочила платок.
— Точно? Может, тебе показаться моему папе? — предложила я.
— Да незачем.
Через несколько минут кровотечение остановилось. Больше я ничего странного не замечала. Сет отлично скрывал другие симптомы.
Дом Сильвии продолжал пустовать. Во дворе стояла табличка «продается», проваленную крышу по-прежнему прикрывал пластик. Покупателей не находилось. Во время одной из прогулок мы с Сетом заглянули в окно. На полу — там, где раньше стояло пианино — темнело пятно, на ветру мягко позвякивала музыка ветра. Вот и все, что напоминало здесь о Сильвии.
Иногда я размышляла над тем, куда она уехала. По телевизору часто показывали колонии сторонников реального времени и их жителей. Я искала Сильвию в каждом кадре, но так ни разу ее и не увидела.
Тем же летом в Циркадии, когда отметка термометра поднялась выше пятидесяти семи градусов, в течение дня, длившегося сорок один час, практически одновременно от солнечного удара скончались три человека. Колонии в скором будущем собирались запрещать. С увеличением суток неспособность человека адаптироваться к ним становилась все более очевидной. Обещания замедлить время оставались беспочвенными. У сторонников реального времени из-за долгих периодов бодрствования началось нарушение когнитивных функций. Часть людей перешла обратно на часовое время. Среди тех, кто продолжал жить в колониях, многие начали сходить с ума. В Айдахо обнаружили целую общину, члены которой находились на грани голодной смерти. Они бредили и страдали галлюцинациями. Несмотря на то, что их кладовые ломились от консервов, они просто перестали есть.
В то лето нехватка продовольствия стала ощущаться очень остро. Пошла волна самоубийств. Чуть ли не каждый день находили новые трупы с ядом в венах.
Свежая еда появлялась в продаже все реже. В июле правительство запустило кампанию «Живой сад», направленную на поддержку выращивания собственных продуктов в крытых теплицах. Повсюду распространяли наборы морозоустойчивых семян и инструкции по уходу за ними. Мы пытались вырастить морковь, но она уродилась хилой и мелкой. Ей не хватало искусственного освещения. Только грибы росли в изобилии.