Мы с Сетом присели на корточки рядом с незастывшим цементом — у нас появилась возможность оставить свой след в истории, но мы не знали, в какие слова его облечь. Я чувствовала тепло касавшегося меня Сета. В свете фонарей мы начали обсуждать надпись.
— Что бы мы ни написали, это сохранится надолго, — сказал Сет, глядя на дорогу и по привычке покусывая губу. Я уже знала все его привычки. Он бросил на меня взгляд. — Может, на всю нашу жизнь.
На меня нахлынули грусть и предчувствие будущего горя.
Гладкая поверхность цемента напоминала свежий снег и источала аромат морской соли. Мы так долго обдумывали текст, что цемент почти высох на открытом воздухе.
Земля продолжала вращаться вокруг своей оси. Проходили дни, плеяды звезд проплывали по небу. Постепенно мы научились спать белыми ночами в радиационных убежищах, которые все выкопали у себя во дворах. Внутри пахло пылью и камнем. Забыть о том, что находишься под землей, никогда не удавалось.
Лето постепенно катилось к завершению и вдруг кончилось.
О том, что случилось потом, сохранилось много записей. Хотя я сильно сомневаюсь, что имя Сета фигурирует в каких-то отчетах, кроме моего.
Он не мог скрывать свое состояние вечно. Однажды мы шли с пляжа домой, фонари светили нам в спину. Только начинало темнеть. Луна висела низко в небе, едва виднеясь над крышами домов.
По дороге мы ели кислые конфеты из пакетика. Сет смотрел на звезды.
— Если бы люди могли отправиться на Марс, ты бы полетела? — спросил он.
Я обожала его манеру размышлять на подобные темы.
— Нет, наверное, я бы испугалась.
— А я бы полетел. Мне так хочется чего-нибудь в этом роде.
Через несколько секунд я услышала, как из его руки выпали конфеты. Я помню, как целлофановый пакетик шлепнулся об асфальт. Конфеты раскатились в разные стороны.
Я почувствовала, как его тело привалилось к моему плечу. Затем он рухнул на землю.
Наверное, я только тогда поняла, что мир изменился и никогда уже не будет таким, как прежде.
Я закричала, я повторяла его имя, я смотрела в его глаза — полуприкрытые и пустые. Голова Сета перекатывалась из стороны в сторону. Тело на тротуаре билось в судорогах.
Я преодолела бесконечное, как мне показалось, расстояние от дороги до двери ближайшего дома. Я бежала, как во сне, земля уходила у меня из-под ног. Мне до сих пор иногда снится этот сон. Я стучала в дверь обоими кулаками. Я задыхалась, умоляя о помощи появившуюся на пороге женщину. Я заразила ее своей паникой, и она завопила в трубку таким же страшным, как у меня, голосом: «Господи, мальчику стало плохо на улице!»