Вот дела какие. Тут, чувствую, ветерок подул. Деревья зашумели, прохладно стало. А у меня из-под души улыбка всплывать стала. Вот это Да, думаю, вот те и свет солнечный!
Скоро в Москву собрался. За окислами. Еду и в голове перебираю — что ж это за ферменты такие на стекло повлияли? Только разве без образования специального решануть такую проблему? Тут сперва мыслей подсобрать надо. Может, думаю, московские ученые чего скажут?
А ну стой… Еще две звезды вниз пошли. Ага, и гул лесной меньше стал. Теперь жди. Еще три… Четвертая… Ух ты, какой водопад сыпанул! Давно салюта такого не видал. Идет и идет, откуда что берется… Сейчас должен ольмень-цвет откликнуться…
Гляди! Вот он, ольмень-цвет!
Ишь, светится. И ночи не боится. Необычный сеет, потаенный, изнутри идет, будто рассказывает что-то. Деликатный…
Ну вот, все. Закрылся ольмень-цвет. Поглядел — хорошо, теперь до следующего раза. Днем-то его искать — только зря время тратить. Вон и лес опять загудел. Садись обратно к огню, дальше ночь пережидать будем.
Ну? Чего молчишь-то? Как тебе ольмень-цвет? Ничего? И все? Ты, вообще-то, из него — что, картину рисовать будешь?.. Ладно, сиди, я за хворостом схожу…
Вот. До утра хватит. В Москве? Чего в Москве? А, про ученых… Ну, дали мне в справочном киоске адрес, я добрался, разыскал институт. Поначалу поплутал порядком, пока, наконец, на Алексея Борисовича попал. Он рассказчивый оказался, очень объяснительный, целой лекцией меня просветил. Я только сижу да записываю… До сих пор слова помню — «инверсные свойства фильтрующих способностей», «генерация фотонов», «нелинейное индуциирующее поглощение»… Мать честная, сколько слов умных на белом свете! Наверняка больше, чем глупых.
Потом уж он сюда приезжал — на графин взглянуть. А я уж таких восемь штук надул, мне Сережка помогать начал, да и Настюшка просила для рисования. Он говорит:
— Мы массовый выпуск твоего стекла наладим. — И графин подарить попросил. Я говорю:
— Кокнешь ненароком в дороге. Обожди до массового выпуска.
Он вздыхает:
— Э, у нас от идеи до реализации лет пять проходит, не меньше. Ждать-то сколько… А я в свободное время порисовать люблю.
Подарил я ему графин. Он и уехал.
Потом письма были. Мно-ого. Я целый архив собрал. Писали, что послана заявка, что собираются включить в план, потом — что временно отложено, потом — что направили повторный запрос… И пошла канцелярия. Знаешь, я иногда думаю — неужто есть такие мужики, которые целиком на одной только переписке и содержатся? Чудно…
Тем временем у меня, милок, дело-то шло. Часто вспоминал наказ Ивана Веригина — начни да не бросай, вот и весь секрет производства. Заполонили меня стеклянные дела. И однажды словно прозрение нашло. Почему бы, думаю, ольмень-цвет в расплав не кинуть? Где раньше такая мысль гуляла, не знаю.