Она подошла к огню и стала греть руки.
Черт возьми! Она выглядела замечательно. Горди было очень тяжело все это время пытаться не думать о ней. Не то, как она была одета, делало ее привлекательной, на ней было то же самое платье в цветочек, которое она периодически чередовала с платьем в голубую полоску (эти платья, выцветшие и поношенные, изначально не были предназначены для того, чтобы приковывать взгляды мужчин), а то, как она носила одежду. Один ее вид заставлял волноваться мужчин.
Он хотел ее, не просто хотел, а нуждался в ней, черт возьми! Нуждался в ней. Он не хотел в этом признаться, но это было так. Ему не нужно было говорить, что она не была подобна девицам Нельсона. Он был достаточно умен, чтобы понять разницу.
Беда заключалась в том, что он знал разницу умом, но не телом.
Разум говорил ему, что нужно выждать момент. Благоразумие подсказывало ему, что это наваждение и все нужно немедленно прекратить, пока не поздно. Его взгляд вожделенно скользил по ее фигуре. Она не была плодом его воображения. Она была чертовски привлекательна сегодня. Ее щеки раскраснелись на холодном ветру, ее губы были мягки, нежны и, казалось, так и просили поцелуя. На него нахлынули прежние чувства. Занялся ли бы он с нею любовью, если бы не пришел Вильсон? Было ли в ее манящем взгляде приглашение заняться любовью, или ему это почудилось?
«Возьми себя в руки. Извинись за то, что ты так неосторожно разговаривал с Батте при Вильсоне, пообещай впредь быть более осторожным. Сделай это сейчас же, прежде, чем ты выставишь себя дураком.
Отправь ее обратно в землянку от греха подальше. Устраивайся еще на одну адскую ночь».
Поднявшись на ноги и посмотрев ей в лицо, он сказал:
— Извини, впредь я попытаюсь быть более осторожным.
Ее взгляд смягчился.
— Я не критикую тебя, но Вильсон любит тебя, и я не хочу, чтобы он считал, что ты свихнулся.
Ей было о чем беспокоиться. Вильсон был слишком впечатлительным, и, кроме того, Гордон не хотел, чтобы его считали сумасшедшим. Между ними повисло молчание.
— Что-нибудь еще? — спросил он.
Только уходи, пока можешь.
— Нет, только это, — ответила Мэгги.
Минуту они просто болтали, не приближаясь друг к другу. А через минуту они неожиданно оказались друг у друга в объятиях и их губы слились в поцелуе.
— Это безумие…
— Я знаю, я не должна была сюда приходить… Я не могла ни о чем, кроме тебя, думать прошлой ночью…
— Я тоже… я тоже…
Их губы снова слились в поцелуе. Он крепко ее обнял, нежно целуя в шею. Они постепенно теряли контроль над собой.
Завтра они будут жалеть об этом.