С трудом открыв глаза, Сирена увидела у стены три неясные тени.
— Эйдан, что?..
— Спи, мой ангел, — проговорил Эйдан и погладил под одеялом ее руку.
Сирена почувствовала, как влажные губы Эйдана коснулись ее лба.
Когда Сирена протерла глаза, она разглядела троих мужчин. Один из них, высокий и худой, держал у горла Эйдана острие меча.
— О… — сумела лишь вымолвить Сирена.
Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Эйдан же стоял, не шелохнувшись.
— Не двигаться! — прозвучала команда светловолосого. Он дернул головой в сторону Сирены, и пшеничный локон упал на его лоб. Внезапно в светло-голубых глазах светловолосого мелькнуло смущение, и он опустил лезвие. — А я и не знал, что ты женился.
— Да, женился. А теперь выйди из комнаты. Я должен одеться. А затем…
— А затем ты скажешь мне, где моя жена!
Сирена подняла на Эйдана недоуменный взгляд, в ответ он лишь кивнул. После бурной любви они проболтали полночи, и Эйдан без утайки рассказал ей и о своем кузене, и о Давине. Сирена узнала также, что пришлось пережить Лахлану из-за его происхождения.
Муж Давины, как уже поняла Сирена, еще мгновение смотрел на Сирену, и она увидела в его глазах беспокойство. «Давина не права, — подумала Сирена. — Муж ее действительно любит».
— Ваша мачеха и ее брат увезли Давину в Гластонбери, — ответил Эйдан.
Джон Генри тяжело опустился на кровать и жестом отпустил своих спутников.
— Она бросила меня, — обреченно произнес он, когда дверь за его людьми захлопнулась.
— Да нет же, ее силой увезли Ламон и его люди.
— Что произошло, Эйдан? — спросил заметно успокоившийся Джон. — Я прибыл из Уайтхолла и обнаружил, что мой дом разорен, а жена похищена! А кто этот Ламон, о котором вы говорите?
В ответ Эйдан устало вздохнул:
— Джон, скоро мы с Сиреной отправляемся в Гластонбери, где этот ублюдок держит вашу жену и моего брата Лахлана. Когда мы возвратимся, я все вам расскажу.
Сирена представила себе, что придется рассказать Эйдану, и не позавидовала ему. Еще она почувствовала прилив жалости к Джону Генри.
Их окружала живописная сельская местность, и если бы не мысли о том, что они увидят в конце пути, то поездку можно было бы назвать превосходной. Наступал благодатный вечер, но ни он, ни терпкий мускусный аромат осени Сирену не успокаивали.
Обернувшись, она посмотрела на Эйдана. Он ответил ей ободряющей улыбкой, его кузен молча скакал рядом и, кажется, ничего не видел. Сирене оставалось лишь гадать, как трудно этому человеку было принять то, что рассказал ему Эйдан. А еще, наверное, он был потрясен тем, как много произошло, пока он ездил по делам. Конечно, знай он все это, он мог бы попробовать остановить Джариуса. Но Сирена была уверена, что в одиночку он бы наверняка погиб.