— У темницы, пройдите еще немного вперед. Где Эйдан?
— Он здесь, со мной.
— Передай ему мои соболезнования».
— Лахлан? — спросил Эйдан.
Она кивнула. Эйдан обнял ее.
«— Ты сам их передашь, когда мы освободим тебя, — мысленно ответила Сирена.
— Спасибо, Сирена. Я же знаю тебя с детства. Ты тогда…
— Подожди, не говори много. Тебе нужно беречь силы».
Голос затих, а голова болела. Сирена отстранилась от Эйдана.
— Нам надо торопиться. За ними пришли.
Сирена прикрыла глаза, чтобы не заплакать.
— И еще он хотел, чтобы я сказала тебе, что он сожалеет.
Эйдан извлек из ножен меч.
— Подойди.
Сирена подошла.
— Передай ему, что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы освободить его.
«Даже умирая, он хочет извиниться передо мной!» — огорченно подумал Эйдан. Он с каждым шагом выплескивал свой гнев. С горьким негодованием Эйдан обвинял себя в том, что был ничуть не лучше своего отца, который, к слову сказать, ненавидел Лахлана. Только если Александр хотел сбросить Лахлана со скалы, то он, Эйдан, прямиком передал его в руки этого черного мага Джариуса.
Если бы он, Эйдан, не подозревал Лахлана в поджоге замка Ламонов, а заодно и во всем, что, по его мнению, было не так в жизни, то Урсуле пришлось бы очень постараться, чтобы заманить его в Лондон в свой дом.
Эйдан слышал за спиной шумное дыхание Сирены. Она изо всех сил спешила, чтобы не отставать. Он знал, что все это время был несправедлив по отношению к ней. Он обвинял ее в том, чего не было и не могло быть ее виной. Он постоянно ставил ее перед невозможным выбором — быть с ним или оставаться частью своего королевства. В результате Сирена все это время вынуждена была притворяться тем, кем не была, да и не могла быть. Эйдану вспоминалось, как смущалась она, невзначай упоминая тех, кого оставила в своей стране. Это лишь озлобляло ее. Получалось так, что Эйдан не мог любить ее только потому, что она была из другого королевства.
Но он любил ее, искренне любил, хотя в последнее время ему казалось, что она была достойна еще большей любви. Его ненависть к Волшебному королевству корнями произрастала из отношений с Лахланом и больно била по Сирене.
— Эйдан, мне нужно поговорить с тобой. Подожди, это важно, — задыхаясь, проговорила Сирена.
Эйдан приостановился.
— Что, Лахлан?
— Нет, — ответила Сирена и, переведя дыхание, продолжила: — Я говорила с волшебником из нашей страны. Я знаю, что ты думаешь обо всех этих людях, но мне надо было сообщить о том, что я потеряла меч Нуады. К тому же они должны знать о намерениях Джариуса и о том, что у них есть гримория.