Сирена помолчала, опустив глаза.
— Эйдан, пойми, в опасности не только ваше королевство, но и мое.
Эйдан посмотрел на Сирену и вдруг подумал, что сейчас она делает выбор — он или ее родина.
— Ты думаешь, они придут на помощь?
— Я уверена! Только не знаю, будет ли эта помощь своевременной. Одним словом, мне сказали, что гримория должна быть уничтожена.
Эйдан нахмурился:
— Именно это тебе сообщили тогда?
— Да, — кивнула Сирена. — Только без Нуя мне придется бороться самой с магией гримории.
— Нет, не придется, — проговорил Эйдан, беря ее руку и целуя ладонь. — Мы вместе будем бороться с этой магией. Каллум и Коннор уже справились с двумя часовыми, охраняющими вход в темницу. Часовня у них на первом этаже.
Сирена застонала, закрывая лицо руками.
— Эйдан, я совершенно забыла! Лахлана там может не быть!
— Почему?
— Джон Генри перед смертью сказал, что у них есть подземный ход между склепом и часовней.
— Не волнуйся. Время еще не упущено. Мы успеем воспользоваться этим сообщением.
Эйдан тихонько свистнул, и спустя пару минут на фоне черного силуэта приземистого здания появилась пара фигур. Планы менялись, и Эйдан горел нетерпением поскорее отплатить ублюдкам за то, что они сделали. Вместе они направились к склепу. Сирена чувствовала, как с каждым шагом ей идти все труднее.
— Ты чувствуешь черную магию? — спросил Эйдан, беря ее за плечи.
Сирена кивнула. Болезненная белизна ее лица выделялась даже в полутьме.
Эйдан выругался. Он не мог идти дальше и наблюдать, как страдает Сирена.
— Возвращайся и жди нас с Бесс, — сказал он.
— Подожди, я сейчас приду в себя, — попросила Сирена. — Эйдан, вы не справитесь без меня. Тебе и Лахлану нужна моя помощь.
Сирена говорила с трудом.
— Верно, но, уверен, Лахлан тоже не захочет, чтобы ты пострадала.
Сирена, казалось, не слышала его. Она беззвучно открывала и закрывала рот.
— Ты колдуешь? — удивленно спросил Эйдан, сейчас искренне надеявшийся на магию Сирены.
— Нет, — поморщилась Сирена, — но если бы это помогло нам, то применила бы магию. Я молюсь.
Эйдан и без магии понимал, что творится на душе у Сирены.
— Молитва — дело хорошее, — изрек он, открывая тяжелую дверь в склеп. Сырой воздух на мгновение взял их в свои объятия.
Эйдан повернулся к мужчинам и выразительно прижал палец к губам. Он требовал абсолютного молчания. Голова раскалывалась, и Сирена с силой сжала виски. Зло было уже близко. Эйдан смотрел на нее, и с каждой минутой у него росло желание убить Джариуса.
По каменному полу метнулись четыре откормленные крысы, живущие здесь, должно быть, за огромными резными гробами, стоявшими неподалеку. С каменных арок свисала старая, слипшаяся от времени паутина. Эйдан шел впереди и сбивал палкой липкие толстые нити.