Тут поработал профессиональный дизайнер, но Ренцо Капеллани все ещё не был уверен, что одобрит результаты его труда. Он решительно отказался от абстрактных картин, которыми тот предлагал украсить стены, и вместо них развесил свои любимые: картину с изображением отдыхающих крестьян и большую фотографию своего дома на Лонг-Айленде. Вокруг неё он разместил фото матери, отца, жены, их первенца, двух друзей и всех умерших членов семьи.
- Я ещё не знаю точно, где он находится, - продолжал Моран, - но за этим дело не станет.
- Нью-Йорк - большой город, но мне достаточно сказать только слово, и сегодня к полудню не останется ни одной норы, куда он сможет сунуться без риска.
- Не думаю, что он настолько глуп, чтобы вести себя подобным образом. Пока я не сяду ему на хвост, вам следовало бы удвоить предосторожности.
Дон Ренцо нахмурился.
- Вы думаете, он решится напасть на меня?
Моран пожал плечами.
- Я в этом почти уверен. Иначе зачем бы ему сюда приезжать? В его интересах убраться отсюда подальше.
- Спасибо за предупреждение, - кивнул дон Ренцо.
Какое - то время он усиленно размышлял, потом добавил:
- Думаю, вы правы.
- В самом деле?
Ренцо Капеллани довольно ухмыльнулся.
- А почему бы нет? Похоже, при тех мерах, которые я в состоянии принять, он поднесет мне свою голову на блюдечке.
В Инглвуде, штат Нью-Джерси, было десять утра. Джонни с Мери завтракали в ресторанчике неподалеку от пансиона. Несмотря на то, поспать удалось лишь четыре часа, Джонни не чувствовал усталости. Слишком много адреналина бушевало в его крови.
- Мне нужно встретиться кое с кем в Министерстве юстиции и ФБР, солгал он Мери. - Они что-нибудь придумают, не волнуйся.
- Мне можно поехать с тобой?
- Нет. Не нужно привлекать внимание... Чтобы меня не узнали по дороге. Если поедем вместе, это окажется труднее. Ты далеко не уходи. Сходи в кино или пройдись по магазинам. Нет, лучше возьми напрокат телевизор и поставь его в нашей комнате. Но самое главное - и это очень важно - не вздумай поехать в Нью-Йорк.
- Прекрасная перспектива, - горько заметила жена. - Получается, я должна сидеть здесь взаперти? У меня и так нервы на пределе. Долго это будет продолжаться?
- Три - четыре дня... Может быть, неделю. Не больше. А потом все уладится, - ничего не значившая ложь легко срывалась с губ. - А потом нам уже ничто и никогда не будет угрожать. Мы сможем чувствовать себя совершенно спокойно и жить, как все остальные.
- Я спрашиваю себя, - вздохнула Мери, не глядя на мужа, и сама не знаю, что буду испытывать к тебе, когда кончится этот кошмар. Если он вообще когда-нибудь кончится!