— Ладно, Папа бы сказал, что, по Божиему мнению, брак Шарлин не может быть расторгнут.
— К черту Папу!
Это было изумительно, Роззи Тангвей, только что возвратившаяся из дамской комнаты, перекрестилась. И ко всему еще мать Шарлин, чертыхнувшаяся в адрес самого Паны, расхохоталась. Она хохотала, лицо ее побагровело, и когда, казалось, ей удалось успокоиться, истерика продолжилась с новой силой, пока слезы не потекли по лицу матери Шарлин и ей пришлось высморкаться. Но и тогда она не перестала смеяться.
Женщины озабоченно переглянулись, и наконец Ленора Сниббенс сказала:
— Может, кто-нибудь принесет холодной воды и брызнет ей в лицо?
Роззи Тангвей со знанием дела взяла пустую кофейную кружку, чтобы принести воды, но задыхающаяся мать Шарлин придержала ее за руку.
— Не надо, — сказала она, успокаиваясь и вытирая лицо, — все в порядке.
— Ты знаешь, это совсем не смешно, — категорично заявила Арлин Такер.
— Ох, Арлин, заткнись уже. — Толстуха Бев побарабанила пальцами по столу и, увидев, что у Арлин отвисла челюсть от возмущения, отрезала снова: — Вот и помолчи, хоть раз.
Арлин встала.
— Иди ты к черту, — сказала она Толстухе Бев, но ее глаза сверкнули и в сторону матери Шарлин. — И ты знаешь, что там тебе самое место, — добавила она, уходя.
Толстуха Бев лениво помахала ей вслед.
— К черту. Да я уже среди чертей, — заметила она, чем спровоцировала очередной приступ хохота у матери Шарлин.
Роззи Тангвей потянулась к кофейной чашке, но Толстуха Бев помотала головой, и действительно, приступ длился недолго, у бедняжки уже не было сил смеяться. Когда она успокоилась, гнетущая тишина заполнила комнату.
Женщины поглядывали друг на друга, ожидая, кто что скажет.
— Итак, — сказала Толстуха Бев, шлепнув рукой по столу, — денек выдался на славу.
— А вот ты, Исабель, — вдруг спросила Ленора Сниббенс, — скажи, у тебя была большая свадьба?
Исабель покачала головой:
— Маленькая, только члены семьи.
Она встала и пошла к мусорной корзине у двери, делая вид, что ей понадобилось выбросить соломинку для питья, но на самом деле она проверила, не подслушала ли Эми последнюю фразу. Дочка была далеко — у своего стола, рука ее гладила подоконник.
Эми не верила, что мистер Робертсон уехал из города. Она знала, что он где-то здесь. Она чувствовала это. Он просто тянет время, решила она, и ждет удобного случая с ней связаться. Так что она просто ждала знака от него. Даже теперь она разглядывала парковку из окна конторы, ожидая увидеть его, сидящего в красной машине. Она воображала, как его глаза, прикрытые солнечными очками, будут высматривать ее в окнах фабрики.