Она разложила на полу подушки и пригласила вошедшую женщину присесть. Они оказались друг напротив друга, и Мария Магдалина не опустила глаз под взглядом второй женщины.
– Я немного знаю о тебе. Ты была содержанкой римского трибуна в Тиверии, прежде чем встретила моего сына и совратила его. Ты будешь это отрицать?
Мария Магдалина внезапно успокоилась. Она тщательно обдумала свои слова, прежде чем произнести:
– Трибуну было далеко за восемьдесят, и он был наполовину парализован. До него дошли слухи о том, что я говорю на классической латыни. Поэтому я ежедневно читала ему длинные стихи из Энеиды. Вытирала его лоб и взбивала подушки. И держала его за руку, когда ему стало совсем плохо. А потом, к отчаянию моей приемной матери, по городу поползли злые слухи.
У Марии из Назарета был наготове презрительный ответ, но она его проглотила. Что-то во взгляде девчонки подсказывало ей, что та говорила правду. Тем не менее она сказала:
– Но ты помогала язычнику и врагу.
– Я утешала больного старика.
– Ты хочешь сказать, что делала эта из милосердия?
Голос был полон презрения, но Магдалина все так же спокойно продолжала:
– Все было не так просто. Ты сама знаешь, что практически никто в этой стране не осмелится сказать «нет» римскому офицеру. Вначале мне было страшно, но через некоторое время осталось лишь… сострадание.
В комнате воцарилось молчание, но уже через мгновение Мария продолжила:
– Если ты говоришь, что я совратила твоего сына, то плохо знаешь Его. Иисуса никто не может совратить, переубедить или обмануть.
Мария из Назарета спрятала лицо в складках плаща, и Магдалина поняла, что та плачет. Наконец женщина вымолвила:
– Ты права, я никогда его не знала, даже когда он был ребенком. Меня всегда пугало, что я не могла понять собственного сына.
Мария Магдалина сидела молча, выжидая. Вторая женщина неожиданно спросила:
– А ты понимаешь его?
– Нет. Этого никто не может. Он слишком велик для нас. И я принимаю это.
– Когда ты мать, сложно заставить себя так думать.
– Я понимаю.
– Ребенок – это ведь часть матери, ее плоть, ее мечты и… ее сознание. Ну а я родила чужака.
Магдалина нагнулась, взяла женщину за руки и сказала неожиданно торжественным голосом: – Ты рождена для великой судьбы, Мария из Назарета. Ты была избрана.
Лицо Марии преобразилось, взгляд устремился куда-то в прошлое. «Она вспоминает», – подумала Магдалина. Но глаза женщины закрылись, она не стала рассказывать, только обронила:
– Мне было пятнадцать.
Голос Иисуса в саду умолк, и Магдалина сказала:
– Пойдем, пойдем со мной, ты увидишь, что Он делает для больных и несчастных.