Телятевский вспыхнул.
— Отчего раньше молчал, холоп?
Челядинец виновато развел руками.
"Не бывать тому, чтобы людишки Шуйского моих крестьян на дыбу вешали. Не бывать!" ‑ негодовал Телятевский, подъезжая к государеву Кремлю.
После боярского Совета князь сразу же направился к Борису Годунову…
В дверь постучали. Вошел дворецкий Пафнутий, сгибаясь в низком поклоне.
— От приказчика Гордея человек, батюшка князь.
— Впускай немедля.
В покои вошел рослый молодец в разодранном суконном кафтане и стоптанных рыжих сапогах. Дышал часто. Лицо усталое, болезненное. Глаза лихорадочно горят.
"Знать, беда приключилась", ‑ в тревоге подумал Андрей Андреевич и подошел вплотную к изможденному гонцу.
— С добром или худом?
Холоп истово перекрестился на киот с божницей и повалился на колени.
"Так и есть ‑ пропал хлеб", ‑ меняясь в лице, решил князь и рывком поднял гонца на ноги.
— С добром, князь, ‑ наконец выдавил из себя холоп. ‑ Велел приказчик Гордей сказать, что весь хлебушек распродан в Вологде по двадцати три алтына за четверть. Дня через три приказчик в Москве будет.
Телятевский выпустил из рук гонца и с довольной улыбкой опустился в кресло. Слава богу! Ох и пронырлив Гордейка. По самой высокой цене хлеб распродал. Придется наградить достойно за радение.
Андрей Андреевич внимательно глянул на холопа, спросил:
— Отчего сам невесел? Или хворь одолела? Да и кафтан весь изодран.
— По дороге в Москву разбойные люди на меня под Ярославлем напали. Коня свели, платье порвали да полтину денег отобрали. Едва отбился от ватажки. А тут еще лихоманка замаяла.
— Плохо отбивался, ежели без коня и денег остался, ‑ промолвил князь.
Однако за добрые вести гонцов кнутом не жалуют. Спросил миролюбиво:
— Чьи шиши[108] тебя повстречали?
— Атаманом у них Федька Берсень. Лихой бродяга. Сам‑то он из пашенных мужиков князя Шуйского. А вот в ватажке его разбойной и наши беглые крестьяне очутились.
Андрей Андреевич нахмурился. Хотел было что‑то резко высказать гонцу, но передумал и махнул рукой.
— Ступай на двор. Покличь мне Якушку.