Среди русских вершников храбро рубились с погаными рязанцы ‑ Истома Пашков, Прокофий Ляпунов и Григорий Самбулов. Подбадривая друг друга воинственными криками, молодые дворяне разили мечами вертких и смуглых улусников.
Кряжистый Прокофий Ляпунов сражался сразу двумя мечами и при каждом ударе восклицал:
— Москва бьет с носка, мать вашу!..
Ему вторил высокий широкоплечий Истома Пашков:
— Помни Рязань, плосконосые!
А Григорий Самбулов, тряся кучерявой цыганской бородкой, опуская меч на татар по‑разбойному, словно филин ухал:
— У‑ух! У‑ух!
Не усидел в дощатом городке и Афоня Шмоток. Истово перекрестившись на золотые маковки Данилова монастыря, бобыль с пистолем за кушаком и обнаженной саблей один выскочил из ратного стана и шустро побежал к сражавшимся воинам.
И вид Афанасия в долгополом нараспашку кафтане и сдвинутом набекрень войлочном колпаке был настолько нелеп для ратоборца, что вызвал дружный хохот среди стоявших в лагере воинов. Глядя на тщедушную, с жидкой козлиной бороденкой фигуру, ратники кричали вслед:
— Нагонит мужичок страху на поганых!
— Пропала теперь Орда!
Первым делом Афоня Шмоток решил раздобыть для себя коня. Куда же ему в бой без лошади, да еще с малым ростом! И конь вскоре подвернулся. Низенький, гривастый, стоит смирно и лижет языком убитого басурманина.
"Вот и рысачок нашелся", ‑ довольно подумал Афоня, взбираясь на лошадь.
Конь сильно взбрыкнул задними ногами, и Шмоток, не успев взяться за поводья, шлепнулся наземь. Горестно вздохнул и, потирая свой ушибленный зад, Афоня вдруг перекрестился. Мать честная! Ужель пушки по полю зачали палить? Повернулся в сторону. Нет, слава богу! Это ратники на все поле над ним гогочут. Афоня погрозил им кулаком, поднялся и принялся выискивать себе нового коня. Но и второй оказался неподатлив.
"Басурманским коням словно кто перцу под хвост насыпал. Ну их к ляду. Надо свою пахотную кобылку подыскать", ‑ порешил Афоня, вновь почесывая бок.
Иванка Болотников был немало удивлен, когда услышал за своей спиной, в саженях пяти, знакомый, обрадованный голос:
— Нашел‑таки! Я тута, Иванушка. На подмогу к тебе при‑ше‑е‑ел!
Болотников попятил назад Гнедка и, утирая горячей ладонью пот с лица, устало улыбнулся приятелю‑односельчанину.
— Пошто ты сюда? Поезжай в стан. Зашибут тебя басурмане.
— Стыдно мне, Иванка, к своей Агафье возвращаться, коли поганого не убью. Ты вон как басурман колотишь. И мне в деревеньку охота Ерусланом прийти…
— Берегись! Татарин слева! ‑ поспешно предупредил заболтавшегося ратника Болотников.