Утомленные тяжелым боем, улусники спали крепко. Капуста тихо подобрался к одной из лежавших лошадей, нащупал руками привязанный ремнями кожаный бурдюк и вытянул из ножен меч. Стоя на коленях, перерезал ремни, взвалил бурдюк на спину, но тут неосторожно задел ножнами по лицу спящего на спине кочевника.
Татарин встрепенулся, открыл глаза и, увидев перед собой косматую черную бородищу, в страхе завопил истошным голосом.
Митрий Флегонтыч повернулся к ордынцу и рубанул его мечом. Но было уже поздно. От соседних костров набежали на Капусту бодрствовавшие джигиты. Вскочили с земли спавшие воины. Отбросив бурдюк, Капуста поднял над головой тяжелый меч.
Шумно в шатре Казы‑Гирея. Бранятся меж собой мурзы и темники, в углу воет Бахты‑Гирей с отрубленной рукой.
Тургадуры стоят с саблями наголо, окружив походный трон повелителя.
Казы‑Гирей молчит. Он мрачен, зол и растерян. Он слушает визгливые запальчивые выкрики военачальников и нервно барабанит пальцами по эфесу кривого меча…
— Мы потеряли почти половину войска. Джигиты уже не верят в нашу победу. Поход неудачен, правоверные!
— Урусы торжествуют. Они палят из пушек. Мои тумены не хотят больше идти на язычников.
— Мы сделали ошибку, позволив коназу Федору отойти к Москве.
— Аллах отказался от тебя, повелитель. Близка наша погибель.
При последних словах Бахты‑Гирея хан поднялся из кресла и яростно взмахнул клинком по шелковой занавеси. Мурзы примолкли.
— Я два часа слышу вашу трусливую брань, презренные! Завтра я сам поведу моих нукеров, и мы сломаем урусам хребет! ‑ прорычал, словно зверь, повелитель.
Молчаливо сидевший Сафа‑Гирей подумал о хане:
"Как всегда, лукавит Казы‑Гирей. Никогда не видел, чтобы он в битвах воинов за собой водил. Хан привык кичиться и загребать добычу чужими руками, укрываясь за нашими спинами".
В наступившей тишине перед шатром вдруг послышался шум и злобная, звучная брань иноверца.
Караульный тургадур известил хана:
— Джигиты поймали уруса, мой повелитель.
— Впустите его.
В окружении десятка тургадуров в ханский шатер ввалился здоровенный бородатый урус со связанными руками. Левый глаз его был выбит, кафтан изодран в клочья, с правой руки капала на мягкий ковер кровь.
— Он только что тайно проник в лагерь и убил мечом десяток джигитов, пояснил вошедший в шатер вместе с пленником кряжистый смуглолицый темник.
Татары со злобным любопытством уставились на раненого уруса. Казы‑Гирей опустился в кресло и резко спросил:
— Зачем пришел в лагерь, урус?
Толмач[155] перевел слова повелителя.
Догадавшись, что перед ним сам Казы‑Гирей, Митрий Капуста качнул бородой, усмехнулся.