Пока подруга убеждала. Карина верила и успокаивалась. Но когда укладывала детей, неизменно плакала, обвиняя мужа в жестокости. Конечно, бог велел терпеть, но она не святая, и ей очень, очень тяжело. И в Армении, где живут ее родители, и в Азербайджане идут митинги, обстановка тревожная, накаленная. Без мужчины страшно, а когда он вернется и вернется ли вообще — неизвестно.
Карина купила билет на автобус до Сумгаита. Дважды передумывала, пропуская свою очередь в кассу, то хотела на март взять, то вообще отложить поездку. Но дети стали канючить «хотим к бабе с дедом», и Карина взяла билет на двадцать седьмое февраля…
К концу високосного февраля панические настроения в Баку начали нарастать. Несмотря на то что Горбачев по радио ласковым голосом призвал народы Армении и Азербайджана «начать успокаиваться» и обещал «принять меры», среди азербайджанского населения уже прочно распространились провокационные слухи об убийстве в Армении двух мирных азербайджанцев в результате межобщинного столкновения. В Баку ринулись толпы азербайджанских беженцев, которых не приняли и развернули в Сумгаит. Истории про «армянских убийц», которые вырезают семьи азербайджанцев, обрастали кровавыми подробностями. Каждый защищал своих, обвиняя в клевете: азербайджанцы кричали, что их собратьев насилуют и убивают в Армении и Карабахе, армяне утверждали, что это ложь, провокация, и требовали присоединения исконно армянских земель Нагорного Карабаха. Ненависть умело режиссировалась заинтересованными в конфликте людьми. Даже когда один бьет другому морду, сложно сразу разобрать, кто зачинщик, а кто пострадавший. Когда один народ начинает войну против другого, ищи кукловода, который дергает за нитки. Едва ли виной этому конфликту напрямую стал Горбачев. Его неумелая корявая национальная политика была лишь косвенной причиной предстоящей бойни.
Но женщине, которая в прямом смысле слова потеряла своего мужа, было не до политики. Как искать его в огромной Москве. Карина не представляла. В адресном бюро бесполезно, потому что у него нет жилплощади и прописки. Можно задействовать его институтских друзей, которые остались жить в Москве. Ведь именно через них она и узнала, что он уже покинул Афганистан и находится в столице.
Тем временем окрепший Мухаммед мучительно соображал, как сообщить Тане, что он возвращается в Баку к семье.
Татьяна забыла страх потерять возлюбленного, совсем расслабилась и успокоилась. Она видела, что ее любовник излечился от комплексов, перестал страдать и мучиться бессонницей. Секс наладился как моционный ритуал — утренний и вечерний. Утренний даже имел превосходство, потому что Таня была сонной, и Мухаммед вдвойне чувствовал себя завоевателем. Расслабленная Танька была теплой, доброй, еще более податливой и покорной. Мухаммед не любил инициативных. Утренний секс предполагал развитие познавательных процессов с телом девушки. Она не противилась и лишь, хихикая, отказывалась есть использованные не по назначению банан и огурец, которые еще с ночи лежали на тарелке рядом с кроватью.