- Да, - сказал он, - конечно... проверить это легко.
Над верхней губой у него блестели бисеринки по-. та. Я вспомнил, как закончился наш утренний разговор...
- Ну, не знаю, - сказал старшой. А сам зырк-нул на две зеленые бумажки у меня в руке... Мне все уже было ясно: сладится у нас свадебка. Без любви, зато с приданным. Не знаю, как же тебе помочь-то?
- Да брось ты, старшой... все ты знаешь. Тебя как зовут?
- Юрий Матвеич, - солидно он так это ответил, с уважением к себе.
- Так вот, Матвеич: двести баков гонорарий. А дело-то плевое.
- Что у тебя есть на них?
- Фамилии, инициалы и номера паспортов. За глаза хватит.
- А если ты их в расход пустишь? - спросил Юрий Матвеевич. - Мы тебе адреса, а ты их вывезешь в лес -ив расход. Потом начнется, понимаешь, следствие и нас с Борькой почикают... а?
Мне все это уже стало надоедать, я понял, что хитрый Юрий Матвеевич просто набивает цену. Он уже согласен, но набивает цену.
- Матвеич, - сказал я проникновенно. - Матвеич, очнись! Ты, наверно, сериалы, ментовские смотришь? "Забойную силу"? Я же тебе показал свои документы. Я могу тебе написать расписку и даже оставить свои "пальчики".,. Ну, ты голову-то включи. А не хочешь - не надо. Я, в конце концов, других найду... Даже полковники в управе вашей двести баксов съедят - не поморщатся. И водочкой запьют... ну? _
Алкаш в погонах подергал себя за мочку уха и сказал:
- Поглядим, что тут можно сделать... так, Борис? - Борис неуверенно кивнул. - В двенадцать, в кафе "Встреча", у вокзала.
...Борис положил на стол листок бумаги размером в восьмую часть листа из школьной тетради... Да он, скорее всего, оттуда и был - листок в наивную синюю клетку. Я взял и собрался опустить его в карман, но Борис сказал поспешно:
- Вы лучше прочитайте и запомните. Так спокойнее...
Я пожал плечами, развернул листок, прочитал текст, написанный корявым почерком: "Крушинников Александр Павлович, 1973 года, ул. Железнодорожная, дом 9. Петров Андрей Геннадьевич, 1976, ул. Третьей Пятилетки, д. 17, кв. 41".
Я свернул листок и отдал его Борису. Листок мгновенно исчез, как будто его и не было. Боря потянул к себе газету.
- У Крушинникова не указан номер квартиры, - сказал я.
- Железнодорожная - это самая окраина. Там частные дома... деревня. Какой же номер квартиры?
"Значит, - подумал я, - Крушинников". Муха, прожужжав, как бомбардировщик, врезалась в ленту и приклеилась. Ленты-мухоловки напоминали чем-то хищных болотных гадин... так мне казалось в детстве, так же кажется и сейчас. И где-нибудь каждого ждет своя мухоловка.