Ведь теперь ему как-то придется жить с осознанием причастности к трагедии, к смерти совершенно ни в чем невиновной девчонки. И он хотя бы должен знать, откуда эта бомба прилетела в него.
Но сейчас ему больше всего хотелось знать другое – почему Кон не убил ее, зачем оставил? Чтобы она сама себя порешила?
Гуманист хренов! – сжал зубы.
В тот же вечер Макс решил позвонить Кону, пока тот в городе и назначить встречу.
В трубке на том конце как всегда было тихо.
– Нужно встретиться, – бросил Макс.
– Дела закончены, – напомнили ему.
– Нет. Образовалась проблема.
– Не моя.
– Твоя. В трубке помолчали.
– Уверен?
– Могу доказать.
Еще минута молчания и Кон нехотя отчеканил:
– Через час на старом месте.
Смелков сунул в рот «ментос» и сгреб ключи от машины с тумбочки у входной двери.
Через час его авто встало позади уже «шевроле». Мужчина пересел в него, а что сказать не знал, водитель же не хотел – ждал. Минут пять висела тишина и Кон спросил:
– Что за проблема?
– Никаких проблем, – отрезал Макс. – Всего лишь вопрос.
Помолчал и в упор уставился на профиль мужчины:
– Почему ты оставил ее в живых?
Кон сидел не шевелясь. Минуты текли, а от него не было ни ответа, ни вздоха, ни жеста. И вот, чуть повернул голову, глянул на Макса нехорошо, пытливо.
– Ты про кого?
– Про девушку, – хлопнул ему на колени злосчастный дневник.
Кон с минуту изучал прилетевшую тетрадь и в упор уставился на Смелкова:
– Что это?
– Дневник. Ее. Почитай, узнаешь много интересного. Что с ним делать – решай сам.
– Ты вызвал только за этим? – спросил Кон помолчав.
– Я приехал за ответом.
– Зачем?
– Я читал, – выдал с нажимом. И добавил через паузу. – Она мертва. Но убил ее не ты. Почему не ты?
Кон долго молчал, хмуро поглядывая в лобовое стекло, и постукивал пальцами по рулевому колесу. В принципе он ничего не терял, если б сказал. Через полтора часа его самолет и он больше никогда не вернется в Россию, к прежней профессии, и будет примерным бюргером всю оставшуюся жизнь. Заказ Смелкова был последний, и понял он это, когда не смог выстрелить в истерзанную девчонку.
То что она не шлюха, а случайно попавшая под руку скотам совсем еще юная девчонка, он понял сразу по ее лицу, глазам. А была бы проституткой – даже не думал – выстрелил бы.
– Она просила смерти, – выдал нехотя.
– Поэтому ты решил, что ей лучше жить?
В голосе Макса слышались нескрываемые нотки укора, обвинения и неприязни. Кон развернулся к нему:
– Ты ее видел?
– Нет.
– А я видел.
И все, больше не слова.
Макс задумчиво уставился в окно сбоку: смог бы он выстрелить в девушку? И представил ее, и понял – нет. И понял Кона, понял, о чем он.