— За мной сейчас приедет машина, и, если хочешь, я могу тебя куда-нибудь подвезти, — сказал Нидгу.
— У меня аллергия на все виды автопередвижения, — Ф. возразил. — И к тому же мозоли на заднице от мягких сидений.
— А ты красивый, — сказал философ, с завистью глядя на Ф.
Тот запустил в философа тяжелою мокрой мочалкой.
— Ты имеешь право смотреть на меня только философским взглядом, — сказал Ф. — А не взглядом кобеля подзаборного, — добавил он. И, вернувшись в свой таз, стал спокойно прерванное мытье продолжать.
— Я обходил границы своей временной родины и услышал, что здесь что-то происходит. И поэтому заглянул сюда.
— Стучать надо, — возразил Ф.
— Я стучал. Ты не слышал, — сказал философ.
— Это частная собственность. Здесь стреляют без предупреждения.
— Стреляют без предупреждения не только здесь.
— Видел? — спрашивал Ф., в сторону гостиной головою кивнув.
— Да, — соглашался философ.
— Это те, — спрашивал Ф. - которые делали здесь облаву?..
— Сейчас так бывает, — глухо говорил Нидгу, засунув руки подмышки, прохаживаясь по кухне и глядя перед собою в пол. — Сначала — облава, потом она заканчивается, машины уезжают. А за ними подъезжают другие, такие же точно. И делают все то же самое, только жестче. И крови больше. Обыватели сидят по щелям и не замечают подмены. Вся ответственность на первых, да и расследовать толком ничего не возможно: ну, перестарались немного ребята — время сейчас такое!.. Поди докажи потом!.. Явление и его симулякр следуют рука об руку. Сущность и ее оборотень неразличимы… Происходит необратимая взаимная жанровая узурпация…
— А ты откуда знаешь? — спросил Ф. Он вылил на себя остатки воды из ведра и, отфыркиваясь, стал не спеша вытираться.
Философ промолчал.
— А ты, собственно, куда собрался-то? — спросил еще Ф. — На свое большое блистание, что ли?
— Тебе легко быть ироничным. Я тебя понимаю, — сказал Нидгу. — Ты никогда не был в поле зрения власти.
— Ты сумел наследить, философствуя? — Ф. говорил.
— Все мои идеи переиначивают. Я согласен нести моральную ответственность за порядок слов, за качество эпитетов, но при условии соблюдения должной интеллектуальной модальности, — стал оправдываться Нидгу. — Мои парадоксы обращают в действия, в акции, а когда льется кровь, обвиняют в ней меня. Никто не понимает и — главное — не хочет понять, что парадоксы, софизмы и остроты обладают своей собственной духовной ценностью.
— Ну и куда ты теперь собираешься ехать?
— Есть такое здание вблизи центра города, — сказал философ. — А называется: Главное Управление Региональных Комиссариатов Внутренних Дел. — Он поймал губою несколько волосков из циничной бороды своей и сосредоточенно пожевал их. Молчание он также старался населить внутренней работой, подспудной и непредсказуемой. И он все время старался перехватывать у собеседника своего монологическую инициативу.