— Брат, — сказал чернявый.
Гальперин тоже обнял чернявого небритого человека, несколько раз легонько похлопал того по спине между лопаток, и поцеловал его в скулу, чуть-чуть даже ту обслюнявив.
— Брат, — сказал Гальперин.
Чернявый обнял Гальперина и тоже по спине похлопал, и даже ущипнул слегка, впрочем, вовсе не больно и не обидно, но скорее дружественно, шутливо и поощрительно. И поцеловал тоже.
— Брат, — сказал чернявый.
— Как редко мы видимся, — сказал Иванов со вздохом.
— Да, — говорил чернявый, — и это меня огорчает.
— И меня тоже, — подтвердил Гальперин.
— Надо бы чаще, — сказал Иванов.
— Да, — согласился чернявый.
— А я еще сегодня ему говорил, — сказал Гальперин, кивнув в сторону ученого коллеги своего, — что каждый день вспоминаю о нашем брате и друге Икраме.
— Точно, он говорил, — подтвердил Иванов.
— Я верю, — сказал Икрам.
— Мы все время вспоминаем нашего брата и нашего друга, — сказал Иванов.
— Я тоже каждый день вспоминаю о вас, — говорил Икрам.
— Завтра праздник, — вспомнил вдруг Иванов.
— Да, завтра праздник, — говорил и Икрам.
— Точно, — подтвердил Гальперин. Всегда легче соглашаться, чем прекословить, а Гальперин предпочел бы скорее впасть в уклончивость, двусмысленность и суесловие, чем стал бы возражать и настаивать на своем.
— Как редко теперь бывают праздники, — сказал Иванов.
— Так редко, что даже забываешь о них, — подтвердил Икрам.
— Это ужасно!.. — развел руками Гальперин.
— Хорошо бы встретиться завтра, посидеть, поговорить… — предложил Иванов. — Я вот все думаю об этом…
— Хорошо бы, — согласился чернявый. — Если только не будет много работы.
— Ох, работа, работа! — с тучным бакалейным вздохом говорил Гальперин.
— Нет, работа это очень важно. Нет ничего важнее работы, — сказал Иванов.
— Работа превыше всего, — кивнул головою Икрам.
— Да, — говорил Гальперин.
— А у нас для тебя есть подарок, брат, — сказал Иванов.
Икрам выразил лицом любопытство и заинтересованность.
Иванов залез к себе за пазуху пальто его черного, вытащил оттуда что-то и протянул это что-то Икраму. Чернявый сделал ртом какое-то туманное восклицание, возможно, восторженное.
— Вот, — сказал Иванов. — Настоящий черкесский кинжал.
— Старинной работы, — поддакнул Гальперин.
Икрам восхищенно рассматривал дорогой подарок. Он вынул кинжал до середины из его ножен, полюбовался лезвием, вложил обратно и, трепетно поцеловав оружие, засунул к себе в карман.
— У меня тоже есть для вас подарок, братья, — сказал он.
Психологи были неподдельно удивлены. Икрам сделал знак своему помощнику, тот вывел откуда-то невысокого бородатого человека, всего в синяках и ссадинах, запуганного и забитого, и подвел того к Икраму.