И не было ничего, ни души его, ни смысла, ни слова и ни мира, ни дыхания его и ни содрогания, а вот еще контурная карта его настоящего, его заурядного или обыденного… впрочем, и на ней не было ничего. Будто сухие жгучие искорки ползли по краям тлеющей бумаги, быть может, пропитанной селитрой, какою еще селитрой? не той ли самой селитрой?.. но и это, вероятно, ему только лишь привиделось… Мир, возможно, еще вскоре вычеркнет его из реестра его (мира) бесчисленных неосновательных правообладателей. Потом, позже, через много лет или много поколений, когда он снова себя ощутил, он попытался ползти, а подняться он даже не пытался, но враги его и обидчики его, они все еще были тут.
— А у него-то в кармане, оказывается, пушка была, — говорил один из них. Говорил один из его черных обидчиков.
— Видать, не простой, — говорил другой из обидчиков, сверху вниз на Ф. глядя. Сквозь пелену болезни слышал лежащий или ползущий человек их странные и случайные голоса.
— А нам, Икрам, простые-то редко попадаются. Не то, что этим двум дуракам, — говорил первый.
— Ну ты! — одернул Икрам помощника своего. — Только я могу их ругать. У тебя нет такого права.
— Больше не буду, — отвечал тот.
— Нельзя здесь задерживаться. Мотать надо, — Икрам говорил.
И снова был фейерверк в голове Ф., в глазах и в затылке, не то, что прикрыться он не сумел, когда Икрам ногой ему с размаха по шее заехал, но и пошевелиться не смог бы, если б убивали его. Потом он не видел и не слышал, и вообще не было его. Ни здесь и ни где угодно еще не было Ф.
Икрамов помощник склонился над ним, и вот уж коробочку черную пластмассовую из кармана тянет.
— Ты что, укол собрался делать? — Икрам интересовался у помощника своего. — Ты же в вену не попадешь.
— Если ты мне посветишь — так попаду, — возразил тот.
— Делай большую дозу, но внутримышечно.
— Того эффекта не будет, — усмехнулся человек, готовясь к инъекции.
Икрам стал светить фонариком карманным, помогая помощнику своему. Тот на коленях стоял, склонившись над Ф.
Ванда, будто ужасом парализованная, слышала из-за двери крик Ф., и звуки ударов и голоса мужчин, ей хотелось открыть дверь и крикнуть: «Что вы делаете? Прекратите! Сейчас же прекратите!», — хотелось крикнуть Ванде, но тогда — смерть, верная смерть, и не будет спасения, знала она.
Наконец игла вошла в вену, брызнуло в кровь какое-то сомнительное обморочное лекарство, и Ф. был недвижен, будто мертвец. Икрамов помощник спрятал шприц обратно в коробочку, встал с коленей и волоком потащил беспомощное тело Ф. вниз по лестнице. Каждую ступеньку со стуком сосчитали ботинки Ф. по дороге, по его неосознанной дороге. Икрам спускался следом победителем.