Дверь входная внизу хлопнула; Ванда погасила свет во всех комнатах и осторожно, из глубины гостиной, смотрела во двор. Она видела, как двое тащили Ф., она не знала, что сделать, что предпринять, она особенно остро ощутила теперь всю бездну своего одиночества и беспомощности. — Я одна, я всегда была одна, я всегда буду одна, — сказала себе Ванда. И вдруг вспомнила.
Она вытряхнула из сумочки своей все на стол, рядом с деньгами генерала Ганзлия, отыскала среди ее содержимого маленькую записную книжку с бронзовыми уголками и стала лихорадочно листать ее. Нужная запись отыскалась не сразу, какие-то бесполезные бумажки высыпались из книжки, и вот Ванда нашла… Глядя в запись, быстро отстучала пальцами номер на аппарате, потом ожидание было бесконечное, невыносимое, томительное… И вдруг:
— Я слушаю вас, — голос женский, знакомый и привлекательный, быть может, но теперь Ванду передернуло от этого голоса. — Говорите же!.. Слушаю!..
— Лиза! — крикнула Ванда. — Черт тебя побери, Лиза! Кто ты такая?! Ты слышишь меня?
Миг узнавания. И тон меняется, тон теплеет, одушевляется и еще черт знает что происходит с тоном.
— Ванда. Что с тобой?
— Кто ты такая? Что ты играешь мной и всеми нами, будто куклами?! Чего ты добиваешься? Зачем тебе это все? Зачем тебе мы?
— Ванда, — сказала Лиза, — я рада, что ты все-таки согласилась с моим предложением.
— Черт побери! Ты можешь как-то повлиять на то, что происходит? Ты можешь изменить то, что происходит?..
— Могу, — сказала Лиза.
— Почему вокруг меня так много происходит всякого?
— Ничего страшного. На тебя всего лишь обратили внимание. Ведь ты же этого хотела?
— Что?! Кто обратил внимание? Что я должна делать? Скажи! Что? — кричала Ванда в телефонную трубку.
— Все очень просто, — спокойно сказала Лиза. — Тебе нужно одеться и спуститься вниз. Тебя никто не тронет. А на улице тебя ждет автобус, он тебя отвезет, куда нужно. Совсем немного, как видишь.
— А остальные?.. А наши ребята?.. Как же остальные? Ведь для выступления нужны и они!..
— Ты не поняла, Ванда. Все они давно уже в автобусе. И ждут только тебя, — говорила Лиза.
Ошеломленная женщина молчала минуту.
— Лиза, — наконец говорила она. — Но ты ведь сказала, что выступление завтра… Что-то изменилось?
— Извини, Ванда, — ответила только та. — Но ты забыла, что завтра начинается в двенадцать ночи. Ты еще взгляни, пожалуй, на часы, родная моя, хорошая моя, — сказала ей Лиза.
Машинально Ванда глаза перевела на часы стенные в форме избушки, висевшие высоко над диваном.
Было уж двенадцать, всего без пяти минут.