Ш. сбил по дороге собаку, одного из бездомных псов, что собираются теперь в стаи, лазят по помойкам, дерзко выпрашивают куски у торговцев мясом, ловят мелкую живность и птиц, нападают на людей. Он не остановился, он не думал останавливаться, он был в ярости, он почти не видел дороги и не разбирал ее. Мендельсон сидел рядом, он был в тяжелой, мутной дремоте, голова его запрокинулась и билась поминутно о подголовник сиденья. Быть может, в мозгу его выпуклом, в полусферах свинцовых разыгрывались теперь небывалые страсти по Морфею. И сны, возможно, являлись ему посреди землистой дремоты его, но замысловатые и небесспорные. Наконец, он вздрогнул и выпрямился.
— Куда мы едем? — с мрачною неуверенностью Мендельсон говорил, только все по сторонам озираясь.
— Туда, где счастье подают лошадиными дозами, — сухо ответствовал Ш.
— Бог, истина, счастье. Обозначения есть, обозначаемое отсутствует, — Мендельсон возразил.
— Черт побери! — заорал Ш. и по колесу рулевому кулаками ударил. Кипяток был в груди его, уголья жгли утробу его, гнев воспалял кожу его и нервы его сверхъестественные.
— Что такое? — заботливо спрашивал Феликс.
— Если они не хотят, чтобы я был, я и не буду! — говорил Ш. в раздражении.
— Нет, отчего же? Будь, пожалуйста…
— Если все — такие уроды и недоноски, так я не собираюсь быть посредником в их низостях. Я само… устраняюсь.
— Верно, — согласился покладистый Феликс. — Мы уходим из их мерзкого сообщества.
— Скоты! — крикнул Ш.
— Дерьмо! — крикнул Феликс.
— Ублюдки!
— Подонки!
Автомобиль остановился. Улица узкая, затрапезная была или переулок зашмыганный, Ш. этого места не знал, вообще же об этом районе представления у него были самые общие. Впрочем, это было ему все равно; бензина в баке еще оставалось достаточно, и ехать он мог даже и наугад, едва выбирая умом своим нетрезвым иные немыслимые бездорожья.
Вдруг лицо Ш. исказилось усмешкой бесплодной и безнадежной, как это бывало иногда у него одного, и только у него одного.
— Я жду от Бога извинений за то, что жизни моей удивительной Он легкомысленно положил предел, — выкрикнул еще Ш. Впрочем, он споткнулся по дороге, и конец фразы его сбился в нетрезвом диминуэндо. — Это просто ни в какие ворота не лезет… — бормотал еще он.
— Ну, это уж ты преувеличиваешь, — удивился Мендельсон.
— Что?! — возмущенно говорил Ш.
— Как тебе будет угодно, — поспешно говорил Феликс.