— Мало.
— Мало, — повторил Ш.
— Возможно, я даже знаю, кто этот подонок, — сказал Мендельсон сочувственно. Или это Ш. только показалось.
— Эй, ты мне не сочувствуй! — крикнул он.
— Хорошо, не буду, — кивнул головой Феликс и после долго голову поднимал до привычного горделивого положения.
— Ненавижу сочувствующих!.. — сказал Ш.
— Ты прав, — согласился Феликс.
— Сколько? — спросил Ш.
— Чего? — спросил Феликс.
— Денег.
— Шестьдесят.
— Чего шестьдесят?
— Денег.
— Я понял, — сказал Ш.
— Да, — сказал Феликс.
— Давай мы еще купим сейчас, а деньги я тебе потом отдам, — предложил еще Ш. со своей привычной безрассудной щедростью. — Только не сразу.
— Ты думаешь, что сейчас можно что-нибудь купить? — Мендельсон говорил. Весь менталитет его было менталитетом сомнения и предосторожности. Хмель же менталитету не помеха, но — напротив: лишь подпорка и безусловное основание. Кажется так.
— Узнаем, — решительно ответствовал Ш. Он машины дверь распахнул, головой покрутил в поисках какого-нибудь сумеречного аборигена и вот, заметив поодаль полночной походкой бредущего старикашку или мужичонку в мерзкой верхней одежде, крикнул тому:
— Боец, — загремел Ш. — Не знаешь, где можно прикупить чего-то для продолжения эйфории?
— Не говори с ним сложно!.. — одернул того Феликс. — Говори с ним просто.
Ш. отмахнулся и даже хотел было лягнуть Мендельсона пяткой по зубам или по переносице, но не стал отвлекаться.
— Прикупить, конечно, негде, — отвечал пешеход с трехгрошовой его рассудительностью после некоторого непредвиденного раздумья, — а вот разве только на пьяном углу.
— Во! — удовлетворенно Ш. говорил. — А ты нам голову морочишь!.. А где пьяный угол?
— Вон там, на углу, — говорил еще пешеход, показывая куда-то в ночь. Сам он, должно быть, был теперь с того угла или, возможно, вечно был от щедрот угла того пробавлявшимся. И он еще гордился теперь собою, что сумел ответить на вопрос непростой и недюжинный.
Ш. только дверь машины захлопнул и к искомому углу газанул победоносно и триумфально. Он всегда старался накликать окрест себя атмосферу гротеска, пускай даже задача эта казалась и неразрешимой.
— Да здравствуют все углы, закоулки, задворки, радость несущие! — торжествующе говорил Мендельсон.
Здесь оба они тяжело вылезли из машины, Феликс и Ш., и мутным своим, нетвердым шагом дружно пошагали к лавке, расположившейся в полуподвале с угла дома.
В лавке пахло гнилою картошкой и плесенью, на полках лежали банки с овощными консервами и вяленая рыба, кое-что из бакалеи, тут же находилось мыло, стиральный порошок, носки, разводные ключи, безмены, гвозди и ряд галантерейных товаров. Пониже полок сидела тетка заплывшая и наглая, со скучающим взором ее глазок крысиных, с потной спиной и пупком размером со сливу…