— Здесь. Племяша ты знаешь.
— Разве? — оживилась Дина. — Интересно, кто он…
— Тихон.
— Тихон?.. — Дина закраснелась. Трофим Егорович приметил это, посмотрел на девушку со значением.
— Он самый, ваш… Парень, у которого все не в лад. Где надо вдоль, там поперек. Фамилия — Маленький, а сам — великан. Зовут Тихон — а характером буен…
— Все-таки, мне кажется, он неплохой человек, — заступилась за парня Дина.
— Я и не говорю «плохой». А только все от того зависит, кто с ним рядом в жизни окажется. Тут вроде как камень-кремень. Доброе кресало огонь будет высекать, а то мохом исподволь позарастет. И ласковым и зеленым, а все одно мохом…
Это был довольно прозрачный намек, почти наставление. Дина поспешила перевести разговор на другое.
— Интересно, почему вы все-таки пешком стараетесь ходить? — спросила она без особой последовательности. — Я слышала, вас даже пехотинцем зовут.
Трофим Егорович ответил не сразу. Он нахмурился, зашагал как-то тверже. Дина решила, что невзначай обидела его, стала извиняться. Тогда старик сказал с достоинством:
— Извиняться тут нечего. Пехотинец — это ж боец. Зазорно разве, когда человека зовут бойцом? — Он опять помолчал. — Знаю, которые за чудака почитают. Особливо те, кто лишнего шага не сделает, ежели можно проехать. Но у меня свой резон.
Трофим Егорович рассказал, что еще в гражданскую, при переходе через Сиваш, он загубил ноги. Прицепилась какая-то хитроумная болезнь, название которой натощак не выговоришь. А попросту растолковать — началась страшенная ломота в суставах. Тогда врачи ему сказали — осилить эту болезнь он может только сам. Будет, не глядя на боль, разминаться, ходить каждый день поболе — выдюжит, а слабинку покажет, станет валяться по перинам — суставы окостенеют. И тогда — каюк, никто уже не выручит из беды. С тех пор и ходит он, с тех пор и зовут его пехотинцем. Ноги, бывает, болят, но до старости дослужили…
Вот оно что! Значит, не старческое чудачество эти пешие прогулки!
Дина смотрела теперь на Трофима Егоровича во все глаза. Словно другой человек оказался вдруг перед ней. Раньше был добрый, отзывчивый старичок. А теперь открылось: доброта это не просто от природы. Она выражение силы, несгибаемости старого, закаленного коммуниста. И не только душевная отзывчивость, а высокая честь партийная не позволяла ему пройти мимо, если мог кому-то помочь, сделать что-нибудь полезное.
Что это было именно так, Дина вскоре убедилась еще раз.
На выезде с проселка на тракт в глубоком кювете сидел грузовик-порожняк. Шофер безжалостно рвал машину, пытаясь, выехать вперед или спятиться назад, но колеса грузовика лишь больше увязали в грязи.