Там, во сне, он был всемогущ. Мир тусклых оттенков и полутонов, серо-блеклых цветов, мир тьмы и боли — это был его мир, и он являлся его частью. Все, о чем он только мог мечтать — исполнилось в эту ночь, и этот мир был дарован свыше. Пускай в нем было много пустоты, не беда. Достаточно было ощущать себя властелином всего сущего там, в темноте и невесомости.
Оставалось только заполнить этот мир.
Болью и страхом!
— Сережа, вставай…
Он заверещал, сопротивляясь, но посторонняя сила уже вытаскивала его, забирала, не давая окончить начатое. Мир начал рассыпаться с хрустом овсяного печенья, и он поддался, устремляясь навстречу, теряя силы, понимая, что проиграл.
— Ну же, вставай, пожалуйста…
И уже на границе между сном и бодрствованием, он осознал кем был, и кем станет через мгновение, но был поздно — это знание осталось там, в приграничье, и не было никакой возможности забрать его с собой. Рассыпавшийся мир остался позади, и сквозь россыпь звезд, тускнеющих на глазах, он ворвался в сонную действительность спальни, приветствуя первым вздохом новый мир, контуры которого проступили сквозь пустоту, приобретя знакомые очертания комнаты.
В самый последний момент, перед тем, как стать тем, кем являлся на самом деле, здесь, где каждый шаг расписан до мелочей, и не дернуться ни влево, ни вправо, и самый последний человечишка мечтает быть тем, кем не станет никогда, он вскрикнул, прощаясь:
— О-хей, детка, я вернусь, и тогда мы окончим все дела, которые не успели окончить, о-хей!
Но вместо крика услышал лишь хрип пересохшего горла, да озабоченный шепот супруги:
— Да проснись же, наконец!
Она тормошила его, безжалостно выдирая из сна, и он, как обычно бывало в такие минуты, лишь беспомощно хлопал глазами, пытаясь сообразить, что с ним, и где он находиться. Старая добрая привычка вскакивать чуть свет, и бодро семенить на кухню, давно уже покинула его, и Сергей не особо скорбел об утрате.
Пробуждение не входило в его планы, и Сергей попытался отвернуться, чтобы вновь погрузиться в мягкую мглу сновидений, но Надя, прекрасно зная повадки муженька, тут же удвоила усилия.
— Ч-черт!
Сергей, наконец, разлепил глаза, и тут же напрягся, уловив испуганный взгляд супруги.
— Что…, что случилось? — он попытался собраться с мыслями, уже окончательно просыпаясь, заранее готовясь услышать что-то плохое.
— Я… видела…, в лесу, во сне — заговорила она, пытаясь собрать из обрывков слов, вертящихся на языке цельное предложение. Но как скажите, объяснить сонному мужу тот ужас, что пришлось пережить в лесу, пусть тот и оказался в итоге лишь порождением сна?