Он срывал боль и отчаяние, вбивал их в холодное железо, оставляя вмятины. Огромные хлопья ржавчины ссыпались хлопьями, пачкая руки — Сергей превратился в озверевшее существо, он бесновался, пытаясь проникнуть в запретное место…
Крик стих, и Сергей почувствовал странное умиротворение, как будто вместе с криком из него ушли боль и ненависть, страх и неуверенность.
В наступившей тишине, раздался отчетливый щелчок, Сергей поднял голову. Неприступный замок сдался — он висел на дужке, чуть поблескивая стальной улыбкой, словно приветствуя победителя.
(Хей, парень — зачем столько шума? Я обычный старый замок, и как ты недавно верно заметил — мои внутренности давно превратились в ржавую труху. Стоило так нервничать? Достаточно было ударить посильнее, и я к твоим услугам, приятель…)
Сергей замер, не веря самому себе — замок открылся сам собой.
— Ну, вот и все, дружок — тихо молвило божество, и Сергей с удивлением заметил перемены в его голосе. Если раньше его голос звенел сталью, сочился насмешкой и злорадством, то теперь он был торжественно печальным, словно они вместе прошли долгий путь, и теперь в самом конце этого трудного, полного приключений пути, должны были расстаться.
— Все так — ответил глиняный бог — здесь наши дороги расходятся. Каждому свое… Меня ждут покой и безмятежность — повелитель глины выполнил свое предназначение. Я был с тобой с самого начала, с того самого мига, как ты выдумал меня однажды — я до сих пор помню каждое мгновение того летнего утра. Ты простучал фанерный щит, даже не пытаясь вспомнить о том, что было раньше на том самом месте — ступеньки, ведущие из сырой осени в жаркое лето. Память хранила эти воспоминания, не давая тебе возможности окунуться в них, чтобы это не стало для тебя слишком большим потрясением. Ты сразу же понял, что по ту сторону щита — лишь продолжение погреба, и крышка в прихожей скрывает его волшебную темноту от слишком любопытных взглядов. И это действительно так — волшебство настоялось во тьме, и выросло вместе с тобой, чтобы одной прекрасной ночью явить тебе свое великолепие.
Стены погреба вздрогнули, и Сергей сумел различить, как по ним прошли глубокие трещины — существа, замурованные в них, выбирались наружу. Еще немного, и они предстанут пред ним во всей красе, и споют последнюю песню в его жизни…
— Не бойся — продолжило божество. — Нет никого в этих старых стенах, а голоса существ — что ж иногда воображение способно подменить творить чудеса, хотя если бы ты очень захотел того, кто знает — возможно, поющие из стен однажды вкусили бы от плоти твоей, но не думаю, что это привело бы тебя в восторг, не так ли?