Сергей криво ухмыльнулся. Подошел тихонько к жене, и обнял, с неудовольствием ощущая под руками полное рыхлое тело.
— Надя, может тебе помочь?
Надежда в последний раз провела тряпкой по сверкающей горке и отрицательно качнула головой.
— Иди, Сережа, не мешай. Займись чем-нибудь.
Легко сказать чем-нибудь. Сергей потер переносицу и нерешительно пожал плечами. По правде говоря, было одно дельце, которое он откладывал на потом. Смотреть, как дражайшая супруга целыми днями наводит порядок, и при этом оставаться отстраненным наблюдателем, он не собирался.
Тем более что работы и на самом деле еще предостаточно — ведь должен же кто-то, навести порядок там, где много грязи и пыли. Где свисает вековая паутина. Где ржавые консервные банки и трухлявые деревянные полки ждут своего часа.
Внизу…
Он спустился по лестнице. Остановился на небольшой площадке перед входом в кухню. Слева, прямо под лестницей стоял старый дряхлый шкаф. Насколько помнил Сергей, в нем не было ничего ценного — какие-то обветшалые тряпки вперемешку с изъеденной крысами макулатурой. Нужно будет вынести этот шкаф на улицу и сжечь вместе с содержимым. Сергей кивнул головой — он обязательно сделает это, но… не сейчас. Немного попозже, когда дойдут руки.
Прямо впереди — толстая дубовая дверь. За ней чулан.
Сергей потянул дверь на себя. Несмотря на свою кажущуюся тяжесть, дверь легко поддалась, впуская Сергея в ограниченное пространство чулана.
Чулан как чулан. Немного сыро — все же первый этаж наполовину скрывался под землей, и поэтому вместо окна красовалось небольшое, похожее на бойницу прямоугольное, впрочем наглухо забитое досками. Исключение составляли кухня и ванная — там строители пошли на хитрость, выкопав небольшие прямоугольные карманы, в которые и смотрели окна. Совершеннейшая глупость, особенно когда шел дождь, и карманы благополучно наполнялись водой, несмотря на предусмотренный слив, который вечно забивался листьями и грязью.
В чулане, впрочем, как и в погребе и омшанике, пол был земляной — дед так и не удосужился забетонировать глинистую поверхность. Вдоль трех стен стояли деревянные полки, на которых Сергей, еще при переезде разложил инструменты. Сверла, гаечные ключи, плоскогубцы — идеальный порядок. Здесь убирать-то особо и нечего. Сергей постоял некоторое время, вдыхая приятный, чуть острый аромат плесени и сырости, и направился к выходу.
Заглянул в кухню. Скользнул взглядом — здесь ему делать нечего. Это законная вотчина супруги, — пусть она здесь наводит порядок сама. Послушал, как тарахтит холодильник — несмотря на возраст маленький, пузатый ЗИЛ, вполне прилично справлялся со своими обязанностями, посмотрел на допотопный кухонный шкаф. Шкаф держался молодцом — старый, весь покрытый копотью, с маленькими ромбовидными остекленными проемами, сквозь которые виднеется содержимое — такой же старый, бесполезный хлам: банки из-под кофе и консервов (на Пасху в таких банках удобно печь куличи), высокая бумажная коробка из-под лимонных долек, с выцветшими изображениями синьора-лимона и прочих героев сказки про Чипполино, рулоны пищевой фольги, помутневшие полиэтиленовые пакеты, кульки, кулечки с непонятными травами, неизвестными семенами, крышки для консервации, с пожелтевшими резиновыми уплотнителями, и прочее, прочее, прочее — все то, что с таким наслаждением собирают домохозяйки, упиваясь своей бережливостью.