Село Червонное, о котором Билютин писал в своем донесении, семьдесят восьмой полк должен был взять с ходу. В штабе дивизии согласились с направлением удара, предложенным командованием полка. Не отказали и в самоходках. Таким образом, пакет, доставленный Широниным, сделал свое дело.
Едва ли не самая главная роль в осуществлении задуманного плана отводилась батальону Решетова, а значит, и роте Леонова, а значит, и первому взводу.
Накануне, 22 февраля, полки дивизии с боями овладели несколькими населенными пунктами на пути к Червонному и теперь разомкнулись: один ушел влево, другой продолжал наступление справа, и батальон Решетова, поддерживаемый батареей самоходных орудий, развернул свои боевые порядки между ними. Предполагалось, что немцы, засевшие в Червонном и в ближних к нему селах, не станут при угрозе с флангов так уж цепляться за этот рубеж. Такое предположение оправдалось, но, как часто бывает в скоротечных боях, когда с обеих сторон действуют ударные группировки, возникли и осложнения, которые предусмотреть было невозможно.
Соседнее село, расположенное даже западнее Червонного, на склонах большой лощины, было уже покинута гитлеровцами. Горели подожженные ими при отходе хаты, удушливый чад нескончаемой полосой стелился по лощине, заволакивал ее до самого гребня.
Немцы поспешно отходили и с южной окраины самого Червонного, но те его порядки, которые группировались на возвышенности, вокруг бывших колхозных складов, оказались неожиданно крепким орешком. Правда, выглядела эта сотня дворов совсем мирно. Не разглядеть было ни окопов, ни каких-либо других оборонительных сооружений.
Но рота Леонова, действовавшая на левом крыле батальона, уже дважды вслед за самоходками поднималась в атаку и дважды залегала. Фашисты вели огонь сквозь узкие бойницы из домов и были сами почти неуязвимы.
— Окопаться! — крикнул Широнин, когда в третий раз роту прижали к земле губительные пулеметные очереди. Не надеясь на то, что его услышат, Широнин выхватил лопату — делай, как я! — и с ожесточением стал вкапываться в плотный слежавшийся снег. О лоток лопаты ударилась пуля, срикошетила на взлете, ноюще взвыла… Пули с чмоканьем секли снег вокруг. Широнин плотнее приник к обнаженному, смерзшемуся грунту, стал торопливо набрасывать бруствер. Справа, в пяти шагах от себя, увидел работающего лопатой Зимина, за ним Вернигору, за ним, кажется, Букаева.
Самоходки, вырвавшиеся вперед и встреченные орудийным огнем, круто повернули обратно, и одна из них прошла меж Широниным и Зиминым, бросила на них пласты снега. Сейчас из-под него было видно только лицо Зимина, проводившего самоходку виноватым взглядом. «Что ж, милые мои, — как бы говорил этот взгляд, — вам и за то, что снежком укрыли, спасибо, а с нас не взыщите, видите же, как плохо дело получается…»