— Мне бы, товарищ лейтенант, хоть одного знающего человека!.. Мы бы и сами справились, — с отчаянием говорил Тюрин, понимая, что вслед за бомбежкой вот-вот, с минуты на минуту можно было ждать атаки.
— Товарищ лейтенант, да у нас же Нечипуренко в артиллерии служил. Ему это дело знакомое, — вспомнил и подсказал Петя Шкодин.
— А ну-ка, быстро его сюда!
Нечипуренко даже засиял, когда узнал, в чем дело, зачем его вызвали.
— Конечно, я пушку знаю… Не беспокойтесь, управимся, все будет как следует.
Оба бегом направились к насыпи.
— Товарищ лейтенант, — вдруг окликнул Широнина из своего окопа Болтушкин. — Кажись, танк. Вот там, чуть правее кустика.
Широнин глянул, куда указывал рукой старший сержант. Метрах в семистах, по дороге, наискосок проходившей по склону яра, медленно сползал окрашенный в грязно-серый цвет фашистский танк. Вот над ним взлетела и разорвалась, бросив на снег жутковато-неестественный свет, синяя сигнальная ракета. Это начиналась атака.
Нечипуренко и Тюрин поднялись на железнодорожную насыпь и побежали к орудию. Тарановка горела. Дым пожаров клубился в центре села и в тех его частях, которые были разбросаны по взгорьям. Ветер легко перекидывал огонь с хаты на хату, с клуни на клуню, и соломенные крыши вспыхивали мгновенно. Две-три минуты — и уже сквозь дым проступали охваченные пламенем стропила, чердачные переборки, а сорванные ветром горящие жгуты соломы взлетали в воздухе и догорали там или падали, меча искры, на соседнюю крышу.
Загорелся и дом, перед которым стояло орудие. Тюрин и Нечипуренко ухватились за колеса и хотели перекатить орудие на запасную позицию, подготовленную в ста метрах от дома, но тут же, взглянув за насыпь, увидели свет взлетевшей вражеской ракеты.
— Не успеем… Давай с этой! — крикнул Тюрин, опасаясь, что при передвижении, сразу, еще до своего первого выстрела, они будут обнаружены гитлеровцами.
Сильным рывком выкатили пушку на замаскированную ветками орудийную площадку, и Тюрин крутнул маховик поворотного механизма, нащупал глазом и дулом орудия ленту шоссе.
Вражеские танки спускались по склону яра к переезду своим излюбленным строем. Вслед за головной машиной уступом влево и вправо двигались еще шесть. На флангах ползли по степи два самоходных орудия. Но на раскисшем, изборожденным рытвинами поле они заметно отставали от головного танка и, видимо получив по радио команду, стали скучиваться к шоссе… Фашисты полагали, что у переезда, куда только что сбросили свой бомбовый груз семнадцать пикировщиков, вряд ли остался кто-либо могущий оказать серьезное сопротивление.