Он попытался изобразить ироническую улыбку.
И тогда в меня снова вселился бес: рука сама взвилась в воздух, и я влепила папе пощечину.
Он изумленно уставился на меня. Щека покраснела.
Мне удалось взять себя в руки. Хотелось вся объяснить.
— Я знаю людей, у которых есть настоящие папы, — рыдания душили, подбирались к горлу, но я пыталась прогнать их. Справившись с этим, я откашлялась.
Он по-прежнему смотрел на меня большими влажными глазами. «Как маленький», — подумала я.
В следующее мгновение он заткнул ванну пробкой и открыл краны. Вода полилась прямо на полотенце и на папу. Похоже, в него тоже вселился бес, иначе зачем бы ему вздумалось мочить большое полосатое полотенце?
Я хотела закрыть кран, однако папа оказал неожиданно мощное сопротивление.
— Ты же ошпаришься! Включи хотя бы холодную воду!
Но мой отец превратился в упрямого осла, которого не интересовало, что я говорю. Я бросилась к крану и в результате не только сама угодила в ванну, но и ударилась лбом о переключатель душа, а челюстью — о край ванны. Помню только взрыв в голове и звезды перед глазами, совсем как в комиксах.
Наверное, я потеряла сознание. Пришла в себя только на руках у папы. Он сидел на крышке унитаза и покачивал меня, прижимая к себе. У меня текла кровь — изо рта и из раны на лбу, — а он бормотал скороговоркой:
— Можешь простить меня? Сможешь ли ты простить меня?
— Не знаю… Наверное, нет, — прошамкала я, нащупав языком, что во рту не хватает как минимум одного зуба.
Вот так я вытащила папу из ванны.
Мы оба принялись искать мой зуб. Нашли мы его одновременно — он блестел маленьким камешком на дне ванны.
— Папа, оденься, — скомандовала я, пока мы ждали такси. Зуб я положила в спичечный коробок, будто боялась, что он сбежит.
Вот так и вышло, что мой папа наконец выбрался из ванны. Ему пришлось натянуть на себя весь комплект одежды: брюки, рубашку, носки и ботинки, а выходя из прихожей, он прихватил и куртку.
Мы прождали три часа. А когда, в конце концов, оказались в кабинете зубного, он сообщил, что уже поздно — прошло слишком много времени. Зуб, лежащий в спичечном коробке, нам больше не пригодится, а мне поставят новый, из пластмассы.
Выбора у меня не было. Пластмассовый — так пластмассовый. Ему суждено было вечно оставаться белым на фоне темнеющих с годами настоящих зубов. Но тогда я ещё ничего не знала об этом. О том, что будет потом с моим зубом. И со всем остальным.
Мы отправились домой. Был погожий октябрьский день, и пана неожиданно оказался в отличном расположении духа. Вот это сюрприз! Я не могла припомнит чтобы кто-то из нашей семьи в последнее время был таком хорошем настроении.