— Пожалуйста! — притворно умолял он, хлопая накладными ресницами.
Народ вокруг пялился на нас и гоготал. Это раззадорило Юханнеса Тотта, придурковатую звезду сериалов и рекламы пастилок для горла.
— Элли Борг, ну что тебе стоит, это же займет всего пару секунд! — ухмылялся он, перегнувшись через столик. Изо рта у него несло пастилками «Вике Бло».
Я как можно быстрее нацарапала своё имя, чтобы поскорее смыться. Но на мое плечо опустилась чугунная рука.
— Ты же не просто так села за мой столик? — ворковал он, хлопая ресницами так, словно долго репетировал этот жест.
— Здесь просто был свободный стул, — прошипела я, пытаясь увернуться от пятерни с черными ногтями.
— Пойдем-ка потанцуем, — он потянул меня за собой, положил руки мне на плечи и вытолкнул на танцпол, как тележку. Остальные посетители со смехом расступались, так что за нами образовывалась дорожка. «Как только он меня отпустит, я сбегу!» — повторяла я про себя на протяжении всего этого позорного шествия.
Но он и не думал отпускать. Наоборот. Он ухватил меня, как заправский танцор танго, продолжая бороздить толпу, словно поле, от края до края. А потом обратно. Люди расступались, спотыкаясь. Я надеялась, что кто-нибудь наскочит на него в ответ, но связываться с парнем из рекламы пастилок никто не хотел.
— Божественно танцуешь! — пыхтел он.
Скоро он выдохнется, думала я, как только ослабит хватку, я вырвусь!
Но он устроил настоящий танцевальный марафон, вцепившись наманикюренными пальцами в мои бедра. Мне казалось, что юбка задралась до предела, а разрез имелся до талии. За бретельками я, по крайней мере, могла следить, они по-прежнему держались на плечах. Пока марафонец не схватил меня сзади за шею. Я почувствовала, как одна бретелька зацепилась его кольцо с печаткой и лопнула.
Самым ужасным было то, что к этому моменту на танцполе остались только мы.
Все стояли вокруг и таращились на партнершу, которой, к несчастью, была я.
Девчонку, которой, словно тряпичной куклой, вертел потный психопат.
Юханнес Тотт устроил шоу: публика аплодировала и ликовала.
Я оказалась неизвестной статисткой с улицы. Никого не интересовало, нравится мне эта роль или нет.
После бесконечного метания от одного края танцпола к другому, сопровождавшегося наступанием друг другу на ноги, Юханнес Тотт упал как подкошенный прямо центре зала. Очень эффектно. Все аплодировали. Наконец-то я могла сбежать. Как мне казалось. Пока в мои лодыжки, подобно волчьим зубам, не впилась пара рук. Естественно, я грохнулась. Рухнула, как сосна на лесоповале. Это был такой позор, что я даже не заметила, больно мне или нет. Нужно было смываться, неважно как: испариться или провалиться сквозь землю. Но омерзительный Юханнес Тотт продолжал представление. Слоя на коленях, он изображал величайшее страдание: