— Жестокие боги! Зачем отнимаете у меня мою голубку? О боги, лишите же меня жи-изни! — последнее слово он тянул, как бельевую резинку, а затем ударил себя в грудь, и завершилось все приступом кашля.
Кто-то в толпе крикнул, что поможет пастилка «Вике Бло», но у него явно не было с собой никаких пастилок. Изо рта у него капала слюна, пальцы скрючились, как у вампира. Можно было представить себе, как у него отрастают и желтеют ногти. Как он облизывает губы и лязгает зубами. Как он с урчанием склоняется к моей шее. Но я не могла позволить какому-то жалкому кандидату в вампиры пить мою кровь, а потому вмазала коленкой по самой чувствительной части его тела.
Юханнес Тотт взвыл и покатился по полу.
— Проклятый урод! — крикнула я, вставая на ноги, и продолжала кричать, пробираясь к выходу.
Эти слова относились не только к Юханнесу Тотту, но и ко всем идиотам, которые стояли вокруг и ухмылялись.
Я схватила куртку и бросилась на улицу, на морозный воздух — как в прорубь зимой. Чудесно! У меня сразу прояснилось в голове, и я увидела, что юбка задралась до самой талии. Я расправила и пригладила ее. Потом встряхнулась, как мокрая собака, пытаясь избавиться от чужого пота и запаха.
Лотта выбежала за мной, не взяв своей куртки и явно собираясь вернуться.
— Ты уже уходишь? — спросила она, ежась в своем топике с огромным вырезом.
— А ты как думаешь? — злобно ответила я.
— Ну… ты что, шуток не понимаешь? Ты же видела, кто это такой?
— Извини, но это не важно.
— Но он всегда такой! Все это знают!
— Отлично. Я пошла.
Она схватила меня за руку, пытаясь удержать.
— Вы здорово танцевали, честно!
— Спасибо, — ответила я.
— Ну хватит, не будь занудой! Не уходи!
Но я решила быть занудой. И ушла. По дороге домой я плакала. Из-за того, что мир такой мерзкий. Из-за того, что тот, кто был достоин любви, исчез.
Умри я сейчас — никто бы и не заметил. Как несправедливо. Как все безнадежно.
За то время, что ушло на поиски Ругера, я разобралась с несколькими вещами.
Юханнес Тотт был из мира насекомых-вредителей. Тех, что забираются в твою кору и пьют твой сок. Таких, как он, не перечесть.
А таких, как Ругер, стоит ждать и искать.
Долгое время мне казалось, что от меня пахнет Юханнесом Тоттом, хоть я и мылась так усердно, что кожа едва не слезала клочьями. Заявить на него в полицию было невозможно, а если бы основание для этого и нашлось, он бы только посмеялся. Надо было пережить обиду. Не смертельную, но отвратительную.
Отвратительного вообще хватало. Взять, например, маму с папой. После нескольких дней воркования они стали готовиться к очередной войне. Я поняла, что новое папино исчезновение — всего лишь вопрос времени. И если он не отправится распространять свой «Вивамакс», то, значит, просто скроется в неизвестном направлении.