Каким образом стрелка появилась сама собой? Я ввел только дату моего рождения и больше ни к чему не прикасался. Решив, что у астрариума разладилась механика, я вставил Ваз и попытался снова повернуть циферблаты. Но шестерни не поддавались. Сильнее давить на ключ я не решился — побоялся, что он сломается. Указатели застыли и не двигались: один на дате моего рождения, другой — на дате смерти. Я пережил пожар на месторождении Абу-Рудейс, взрыв в отеле «Шератон» и ритуал в катакомбах, но не мог избавиться от ощущения, что смерть подбирается ко мне.
Я вгляделся в стрелку смерти и начал рисовать на листе бумаги контуры крохотной серебряной фигурки на ее кончике — похожего на собаку существа с продолговатым лицом и раздвоенным хвостом. И вдруг, вздрогнув, узнал — помнил по лекции Амелии и увиденной на стене катакомб тени, появившейся за минуту перед моим побегом. Сет, бог войны, хаоса и разрушения. Я не мог себя остановить — лихорадочно подсчитывал на диске крохотные риски между иероглифами полнолуний. Следующее полнолуние наступало через восемь дней. Неужели это означало, что я должен умереть через неделю?
Теперь я нутром прочувствовал, насколько за несколько дней до смерти была ослеплена паникой Изабелла. И, несмотря на свой характер и присущий мне скептицизм, ощутил, как такое же отчаяние охватывает и меня. Это все нелепые предрассудки, уверял я себя. Устройство было некогда создано в качестве средства политической пропаганды и запугивания, а во времена Нектанеба II использовалось, чтобы производить впечатление на сторонников фараона и укреплять его репутацию великого мага. Амелия Лингерст утверждала, что враги фараона обратили астрариум против него, решив навязать ему сроки смерти. Значит, устройство не более чем игрушка, которой можно пользоваться как угодно по желанию владельца, — обыкновенный заводной механизм с циферблатами. Он ни на что не влияет. Но я никак не мог отвязаться от преследовавшего меня вопроса: способен ли был астрариум не допустить смерть Изабеллы в предсказанный ей день?
Меня охватило желание расколотить эту штуковину и тем самым прекратить безумие, но я переборол себя и держал руки со сжатыми кулаками по швам. Уничтожить астрариум значило бы признать, что он имеет надо мной власть. Я отказывался уступать.
— Нет никакой даты смерти, — сказал я вслух. — Никому не удастся меня запугать. — Слова отразились от стен.
Внезапно мое сознание наполнили звуки и образы: голос Исиды, крик Гора, Аммут, перекидывающая из стороны в сторону сердце в крокодильей пасти. Я обнаружил, что до последней ноты помню интонации голоса Исиды, — видимо, вколотый мне наркотик обострил память. Модуляции напоминали Амелию Лингерст, но сам голос был ниже. Я решил, что это была не Амелия. Но если не она, то кто же? И почему этим людям так отчаянно хотелось заполучить астрариум? Связаны ли они каким-то образом с принцем Маджедом? Я в этом сомневался. Не представлял, чтобы Мосри пошел таким тонким и сложным путем, чтобы отнять у меня артефакт.