Он повернул верблюда, и всадники уехали.
Из радиоприемника Андерсона неслись раскатистые мелодии Джей-Джей Кейла, смешиваясь с шелестом финиковых пальм у нас над головой. Мы остановились у небольшого озера, окруженного зеленой каймой тростника и деревьев. Его поверхность отражала распахнувшееся в высоте над нами бирюзовое небо. Неподалеку, в низине, находилась гостиница. Построенная из желтоватых кирпичей, слепленных из того, что было под ногами, она едва выделялась на фоне окружающего пейзажа. Здание было выстроено в мавританском стиле — узкие щели вместо окон, арочный вход, который вел в закрытый дворик, где тень и прохлада сохранялись даже в середине дня и можно было отдохнуть от вечной жары.
Я расположился под пальмой на прихваченном из гостиницы пляжном полотенце, давным-давно забытом каким-то туристом. На серой фланели была вышита надпись «Экскурсии по Суэцкому каналу». Рядом с головой лежал взятый в компании спутниковый телефон. Мой договор предусматривал, что на случай непредвиденных осложнений я должен постоянно находиться в пределах досягаемости, поэтому телефон всегда был при мне. Ствол зубчатолистой пальмы надо мной склонился над озером, и его отраженная копия слегка покачивалась в такт колебаниям воды. Прекрасное проявление изохронности — перевернутый параллельный мир, где нет ничего невозможного. Заинтересовавшись собственной мыслью, я сел.
Андерсон в широких красных пляжных трусах лежал на открытом солнце, обильно смазав покрасневшие лицо и грудь кремом для загара, и напоминал выброшенную на берег морскую звезду. Между пальцами был зажат грубо скрученный косяк. Он сел и затянулся марихуаной. Задержал дыхание и передал косяк мне. Затем выдохнул и вновь опрокинулся на полотенце.
— Господи, как же здорово ни о чем не думать!
Я сделал осторожную затяжку — не люблю терять над собой контроль и не большой поклонник марихуаны, хотя Изабелла регулярно ее курила, объясняя тем, что это стимулирует ее воображение. Сам я считаю, что марихуана не стимулирует ничего, кроме паранойи, но из боязни показаться закоснелым старичьем никогда не уговаривал ее отказаться от этой привычки. Меня больше устраивает спиртное, и я в жизни не пробовал сильных галлюциногенов и возбуждающих средств — ни ЛСД, ни мескалина, ни кокаина. Но теперь хотел помешать мыслям постоянно убегать в прошлое. Дым обжег горло, и стало щипать глаза. Секундой позже возникло ощущение дезориентации в пространстве.
— Сильная штука. Где ты ее достал?
— В Афганистане. С опиумом. Мое оборудование не досматривают, поэтому я могу провезти что угодно.