Кроме того, в «Хувилере»
он учился, хотя этого и не предусматривал его служебный график. Ведь никто не
мог запретить ему смотреть, совершенствовать технические навыки и делать выводы
из неудач других. Тому, что повара не слишком хорошо с ним обращались, Мараван
не придавал большого значения. Бывает и худшее отношение. И здесь, и на его
родине.
Мараван встал, бросил две
горсти пшеничной муки в миску, добавил в нее немного теплой воды и топленого
масла, снова сел на стул и принялся местить тесто.
Когда он учился у поваров
в Джафне, поначалу его отношения с наставниками складывались тяжело: мастера не
выносили одаренного юношу, превосходящего их в изобретательности и
профессионализме. И тогда Мараван понял, что, если он хочет и дальше заниматься
кулинарией, должен прикидываться дурачком. Потом он уехал из Джафны и работал в
одном отеле на юго-за-падном побережье. Сингалы>6 смотрели на него
свысока, как и на всех тамильцев.
Теперь тесто стал гладким
и упругим. Мараван положил его в миску и отставил в сторону, накрыв чистой
салфеткой.
В последнее время работа в
«Хувилере» особенно нравилась ему. А именно с тех пор, как там появилась
Андреа. Как и все мужчины в бригаде, Мараван был очарован этим загадочным,
хрупким и бледным существом, смотревшим на каждого — точнее как бы сквозь
каждого — с одинаково отрешенной улыбкой. Мараван воображал себя единственным, на кого она иногда — пусть даже и редко —
обращала внимание. Доказательство тому он видел в поведении поваров: в
присутствии Андреа они обращались с Мараваном особенно высокомерно.
Вот и сегодня, когда
Андреа ждала от Бандини очередное блюдо, а Мараван ополаскивал тарелки, она
посмотрела в его сторону и улыбнулась. И это не был ее обычный взгляд в никуда. Андреа улыбалась Маравану.
Он не имел опыта общения с
женщинами. Тамильские девушки не встречались с мужчинами и выходили замуж
невинными. Мужей им традиционно подыскивали родители.
Здесь, в Швейцарии,
противоположный пол уже проявлял к нему интерес. Однако тамиль-цы считали
европейских женщин развратными, и связь с одной из них могла навлечь позор на
семью Маравана на Шри-Ланке. А в том, что рано или поздно на родине обо всем
узнали бы, Мараван не сомневался. На то и существует в Швейцарии тамильская
диаспора. А потому ему ничего не оставалось, как примириться с жизнью одинокого
холостяка, утешаясь туманной перспективой обзавестись семьей на родине.
Однако с появлением Андреа
в Мараване зашевелились чувства, которые он считал давно преодоленными своей
единственной страстью — кулинарией.