С какой это стати он стал проявлять обо мне заботу?
— Не нужен, я в порядке, — холодно объяснил я.
— Ну, хорошо-хорошо, — пробормотал главреж. — Так, дубль. Сможешь? Или плохо чувствуешь себя?
Я скривился и пошёл к первой метке мелом, которую восстановила Лиля.
— Мотор! Начали! — скомандовал Верхоланцев.
Выбежала Лиля с хлопушкой, я поморщился от её неприятного, резкого возгласа, услышал громкий стрекот камеры, который звучал для меня, как скрип железа по стеклу. Невыносимо яркий свет бил в глаза. Съёмка превратилась в мучительную пытку, каждый шаг давался с огромным трудом, я еле сдерживался. Милана дёргалась в моих руках, словно в предсмертных муках, я почти перестал контролировать себя. И с огромным облегчением услышал:
— Стоп! Хорошо. Закончили.
Я присел на кровати, пытаясь отдышаться, огляделся по сторонам, вся обстановка, стены, камера, люди вдруг зашатались передо мной, все залила мутная, красная пелена, закружилась голова, засосало под ложечкой, как при сильной качке во время шторма.
— Верстовский, отдыхай. Хреново выглядишь, — бросил Верхоланцев.
Мне показалось, он издевается надо мной. Изо всех сил сдержавшись, чтобы не врезать ему, я встал и медленно вышел из павильона. Прошёл по коридору, распахнул дверь и свалился без сил на кушетку в гримёрной.
— Олежек, что с тобой? — услышал я сочувствующий голос Миланы.
Прибежала за мной, сучка. Боится, что с её быком-производителем что-то случится и придётся другого искать.
— Ничего, — буркнул я.
Она присела рядом, дотронулась до лба, я оттолкнул её руку, и отвернулся к стене. Она наклонилась ко мне, мягко погладила по волосам.
— Не волнуйся, со мной все хорошо, — глухо буркнул я. — Не приставай!
Я думал, она обидится, уйдёт. Но она по-прежнему ласково гладила меня по голове, спине, обняла. Я резко вскочил и злобно впился в нее глазами.
— Милана, со мной все нормально, — прорычал я. — Может, хватит играть роль влюблённой дурочки?! Я прекрасно знаю, что тебе от меня нужно. И не надо притворяться, делать вид, что ты страстно влюблена. Давай договоримся так — если ты мне позволишь воспитывать моего ребёнка, я останусь с тобой, пока это будет нужно. Нет — ищи себе другого кобеля.
Милана изумлённо моргая, взглянула в моё лицо и пролепетала:
— Я ничего не понимаю, что ты говоришь. Какой ребёнок?
Я зло расхохотался и объяснил:
— Я все знаю, Милана. Я нужен тебе только для одного — сделать ребёнка. Видите ли, от мужа ты рожать не хочешь. Староват. А стриптизёр, которого тебе олигарх Беня подарил — глуповат. А я в самый раз — помоложе и не такой дурак. Хотя сейчас думаю, что я действительно идиот.