Британский флаг был спущен под скорбный жалобный напев шотландской волынки ровно в 3.07 — время, выбранное астрологами как самое благоприятное. Но китайский флаг, тяжело хлопавший на непривычном восточном ветру, застрял на середине. Встревоженное гудение прокатилось по рядам зрителей. Жуткий конфуз — наверное, дело было во флагштоке. Это была растрескавшаяся старая мачта, взятая последнюю минуту в Королевском яхт-клубе Гонконга, когда выяснилось, что каждый из сорока пяти абсолютно независимых гонконгских бизнесменов — мужчин и женщин, строивших «Экспо», — заявили, что пусть кто-нибудь другой воздвигает флагшток.
Премьер Тан Шаньдэ и губернатор Особого административного округа Гонконга Аллен Уэй, как один, вскочили со своих мест, выпаливая приказы. Гонконгцы и каэнэровцы побежали к мачте, выбрали самого низкорослого, поставили себе на плечи, и он стал трясти мачту, пытаясь освободить заевший ролик. С его помощью красный флаг неуклюже пополз к вершине мачты, в то время как камеры Си-Эн-Эн сосредоточились на живой пирамиде, построенной из державших на себе бедолагу грузных бизнесменов и бюрократов в своих лучших воскресных костюмах.
— Мы будем карикатурной властью, — несколько раз жаловался каэнэровец, пока его не заткнул приглушенный рык премьера Тана.
— Расслабьтесь, товарищ. Они будут смеяться вместе с нами.
Вивиан Ло сидела вместе со своими коллегами в двух официальных рядах сзади от премьера Тана и губернатора Аллена Уэя. Она слушала речи краем уха, потому что мысли ее были полны воспоминаниями о мечтах ее отца. Гонконг — это Китай. Твой Китай.
Когда все закончилось, Вивиан велела своему шоферу отвезти ее к любимому храму богини Тинь Хао. Он был полон молящихся.
— Как продвигается переворот? — услышала она, как старая женщина спросила другую.
— Японский эсминец, — последовал ответ — общий намек на «Ямамото», который был созвучен кантонскому слову, означавшему что-то докучное и надоедливое.
Вивиан зажгла ароматическую палочку, и мысли ее полетели вслед за дымом. Отец всегда поражался, как быстро мелькает калейдоскоп событий в Китае. Кто знает, сколько продержится на плаву ее новый покровитель, или как долго он позволит ей наслаждаться постом официального консультанта? Реформы, которым повезло долго жить, были в Китае продуктом сопротивления, борьбы, а не согласия, и она поклялась себе, что будет прагматичной, но не малодушной и трусливой. Необременительная клятва, знала она, потому что, благодаря ребенку Дункана Макинтоша и покровительству Тана, она обладала властью, идущей от владения собственностью — местом в огромном хане.