Наконец Арчер вышел, поправляя костюм. На его лице читалось беспокойство.
— Я спрашиваю, что здесь происходит? Я проехал шестьсот миль, чтобы повидать тебя, и меня встречает этот слуга-монстр, обыскивает, ищет оружие, которое я не ношу.
— Мне очень жаль, Арчер, — сказала она, гневно взглянув на Малькольма, — мы принимаем меры предосторожности.
— Ради всего святого, зачем?
— Это запутанная история. Я попрошу принести чай.
Арчер поправил галстук.
— Он будет здесь? С нами?
Серена посмотрела на Малькольма. Его терпение явно достигло пределов. Она кротко попросила его:
— Малькольм, подожди, пожалуйста, за дверью.
— Боюсь, что не могу. Вашего отца рядом нет.
— Арчер — мой старый друг. Я хочу узнать последние новости, поговорить с ним о доме. Все в полном порядке.
— Я буду уверен в этом, только если останусь здесь с вами.
— Может, я несколько заблуждаюсь, но, по-моему, сейчас нет никакой необходимости в камеристке. Арчер — безукоризненный джентльмен.
Малькольм скользнул взглядом по ее лицу.
— В соответствии с моими обязанностями я должен присутствовать при вашем разговоре. Также я вынужден вам напомнить, что таких леди, как вы, лучше не оставлять наедине с мужчинами.
В его словах явно читался подтекст, и она точно знала, куда он метит.
Кровь бросилась ей в лицо.
— Мистер Слейтер, — произнесла Серена повелительным тоном, — я не желаю выслушивать ваши оскорбления ни в свой адрес, ни в адрес мистера Арчера. Ваше присутствие здесь не требуется. Подождите в холле, пока вас не позовут.
Ее пренебрежение, казалось, задело и его гордость, и сердце.
— На этот раз, мисс Марш, я просто счастлив исполнить вашу просьбу.
Он повернулся и ушел, громко хлопнув дверью.
Чертова баба!
Кровь стучала в висках Малькольма, когда он выбежал в пустынную конюшню. Только птички щебетали на грушевых деревьях. Если бы его ярость могла обратиться звуком, то сотрясла бы холмы.
Резкий конюшенный запах ударил ему в нос. Малькольм вывел из стойла своего коня по кличке Старичок и привязал его во дворе.
Ей-богу, он почти готов отказаться от своей миссии, и пусть дьявол забирает свою дочь обратно. Малькольм взял гребень и стал расчесывать серую гриву Старичка.
Нет, он не понимает эту невыносимую Серену. Они столько времени провели в объятиях друг друга, а еще больше времени потратили на поцелуи. И едва он подумал, что она действительно ценит его глубокую преданность, как она отворачивается и начинает обниматься с этим… с этим… английским хлыщом!
Лошадь повернула голову к Малькольму и обидчиво заржала.
Малькольм отложил гребень.